Украина глазами драматурга Андрея Курейчика

Вторая часть истории про обиженных уже написана! 25 мая на «Мельпомене Таврии» самые любопытные не упустили возможности познакомиться с пьесой белорусского драматурга Андрея Курейчика «Обиженные. Украина». Была читка, точнее, как говорит режиссер Сергей Павлюк, «открытая репетиция».

Первая часть трилогии, «Обиженные. Россия», увидела свет на прошлогодней «Мельпомене Таврии» — наш театр представил спектакль в версии режиссера Сергея Павлюка. Оказалось остро, ярко, честно. С нетерпением и некоторой опаской ждали «Обиженных. Украина» — какими видят нас, укранинцев, со стороны? И вот дождались.

Пьеса совсем свеженькая — автор ждал результатов выборов, ждал инаугурации, чтобы вложить в уста персонажей отношение к событиям. Она еще не «переведена на диалекты», доминирует русский — но некоторые герои уже говорят по-украински.

Подача — как в «Обиженных. Россия»: семь монологов разных людей из разных регионов, с разными точками зрения, политическими предпочтениями и обидами, чьи судьбы, как оказалось, очень тесно переплетены. Текст показался более цельным, акценты более — точными. А может, потому, что это о нас с вами, о том, что чувствует каждый?

Премьера спектакля еще впереди, а сейчас — отличная возможность пообщаться с драматургом Андреем Курейчиком.

— Андрей, «Обиженных. Россия», кроме херсонского театра, еще кто-то рискнул поставить?

— В Минске. В России не разрешили. Мы хотели, но она смеловатая оказалась…

— А вообще, не боялись поднимать такую тему?

— У меня, конечно, есть опасения, потому что тексты остросоциальные и острополитические. Но я просто не сильно от них завишу — меня неоткуда увольнять, я драматург. Я в России со многими режиссерами говорил, они признаются, что если что не так — их сразу увольняют. Но пьеса дождется своего времени.

— Сотрудничество с российским кинематографом продолжаете?

— Да. Там очень много людей — Лия Ахеджакова, Олег Басилашвили, Лунгин — они все против этого безумия. На самом деле, 90% интеллигенции глубоко против. Приходится, как в Советском Союзе, использовать второе дно, подтекст, потому что в-открытую уже нельзя там, уже нельзя. В кулуарах ты разговариваешь с людьми — они все всё понимают, и огромное количество людей на стороне Украины — это просто факт. Говорят: «Ну, оставьте, оставьте Украину в покое! Мы так хорошо дружили, все было отлично! Ну что вы вцепились, как какие-то коршуны? Это же на десятилетия отравит отношения между миллионами людей. Зачем это делать? Какой великий выигрыш от этого?»

— Украину для написания второй части «Обиженных» как изучали?

— Я очень много бываю в Украине, и здесь я уже 9-й фестиваль. Кроме этого, работал с Киевскими кинокомпаниями, кстати, Зеленский снимался у меня в кино, в «Служебном романе» — я был одним из сценаристов этого проекта. И Львов, который я очень люблю, и Одесса, куда я приезжаю на кинофестиваль и просто отдохнуть, и маленькие городки. У меня много разных друзей, которые имеют очень разные мнения. Мне в этом смысле легче, потому что я не обязан быть на чьей-то стороне. Потому что когда ты внутри, ты все равно имеешь свою точку зрения, свою позицию, и ты ее защищаешь. И мне будет сложно про Беларусь писать. У меня есть свое мнение, и я думаю, как сделать так, чтобы не оно доминировало, чтобы показать действительно разные точки зрения. Бывает, легче увидеть проблему со стороны — есть такой эффект, особенно когда пообщаешься. Фестиваль ведь такая зона общения! На все темы — и личные, и политические, и музыкальные. А во-вторых — все-таки ведь 9 лет приезда! Это не то, что ты приехал в первый год и удивляешься. Когда я приехал в первый год — я встретил одного-единственного человека, говорящего по-украински, сейчас же больше 60% людей, с кем я общаюсь, говорят по-украински. И для меня это абсолютно потрясающе.

— Ощущается большая разница между «Обиженные. Россия» и «Обиженные. Украина»…

— Гениальная абсолютно разница. Там — каждый отвечает за все государство, каждый считает, что может ответить за всех, за всю страну. А здесь у каждого — личная проблема, личная обида. И в этом сложность: количество мнений в миллиард раз больше, чем там. Мне хотелось, чтобы «Обиженные. Украина» — это были, по большому счету, очень личные истории, собранные вместе. Сначала думал, надо брать каких-то известных политиков, потом понял: нет, не надо. Они не представляют Украину. Они у вас так быстро меняются, и так к ним относятся, что они никого не представляют. Я хотел, чтобы была широкая география, искал образы простых людей в разных трендах. Для меня притча о Каине и Авеле очень близка к тому, что здесь происходит. Потому что один народ, одна страна, а внутри идет страшная история конфликта, боли, потерь. Вот вчера потеряли солдата — и так каждый день. Я хотел от этого оттолкнуться с одной стороны, а с другой стороны увидеть будущее. Потому что жить прошлым, жить прошлыми обидами, кто кому что должен — это можно, но…

— Какой Украину видите Вы?

— Знаете, у вас замечательное государство, тренды меняются быстро, ярко, интересно, поэтому неизвестно, что будет в итоге. У вас произошли изменения, которым мы завидуем: у нас 25 лет Советский Союз, 25 лет все то же. Я ходил в 8-9 класс, а сейчас мне почти 40, у меня трое детей — а вообще ничего не меняется. Мы никуда не идем, никуда не двигаемся, в четырех стенах ходим по кругу. А в ваших изменениях так много было каких-то ям. Как дорога от Херсона до Николаева. Вот проедьтесь ночью по ней на быстрой машине — это украинская история последних лет. А все хотят быстро, чтоб все поменялось быстро, чтоб уже завтра было. Вот это ощущение — в одну яму, во вторую яму, в третью, потом надо выбираться и чинить. Чинится — и опять что-то. Очень хочется, чтобы стало все хорошо. У вас еще 2 месяца, новые выборы пройдут — и потом, надеюсь, все как-то наладится. И я верю в ваш успех.

— «Обиженные. Беларусь» — через год на том же месте?

— Да. Во-первых, здесь в театре будет постановка «Обиженных. Украина». Мы просто в этот раз не успели, из-за того, что у вас выборы, а я хотел дождаться, чем все закончится. А так бы мы, может, уже и спектакль бы представили, а не читку. Третья часть будет в следующем году, она будет касаться моей страны. А потом я попытаюсь соединить все вместе, собрать в такой 3D-проект — когда все три обиды будут собраны в один показ, чтобы проанализировать, понять, где у кого что в голове. И тогда для многих людей будет ответ не только на личную проблему, а и на проблему соседей.