Интервью с главой СБУ Грицаком: названы главные угрозы для нацбезопасности Украины

Глава Службы безопасности Украины Василий Грицак в эксклюзивном интервью телеканалу "Украина" рассказал о том, чего не хватает ведомству для эффективной работы, когда произойдет следующий этап обмена пленными, а также описал перспективы пересечения границы с Россией, пишет Сегодня.

— На неподконтрольной территории до сих пор остаются 103 человека. Как вы планируете возвращать тех, кого не признают в ОРДЛО?

— Я думаю, что это событие года. Поскольку удалось благодаря титаническим усилиям нашего политического руководства и наших международных партнеров вернуть домой наших 74 гражданина, которые так долго находились в плену. Кто-то их них находился в плену с начала января 2015 года. В плену, по данным Центра обмена, который работает при Службе безопасности, на сегодняшний день остаются 103 человека. Боевики подтверждали несколько дней назад 94 человека. Это было еще до обмена, а по данным нашего центра, мы понимаем местонахождение на территории так называемых ОРДЛО 108 человек. Над возвращением других мы обязательно будем работать и приложим к этому максимум усилий.

— Когда может произойти следующий этап?

— Я надеюсь, что произойдет в кротчайшие сроки. За день до обмена президент встречался с семьями тех, кто, к сожалению, не был включен российской стороной в списки обмена, несмотря на настояния президента во время проведения консультаций и переговорного процесса. И он обещал в кротчайшие сроки делать все возможное, чтобы этих ребят вернуть их семьям. Я знаю многих их родственников, и было приятно, когда мама Герасименко, освобожденного, подошла, обняла и со слезами на глазах сказала спасибо. А я извинялся перед ней, что так долго. Когда для освобождения нужно было сделать что-то чрезвычайно важное, мы бы это сделали.

— Как вы будете работать с теми ребятами, которых освободили вчера?

— Во время работы с нашими бывшими пленными мы расспрашиваем их. И благодаря именно их показаниям, в том числе, мы устанавливаем местонахождение наших пленных. Это одно из направлений. Кроме этого, мы проводим оперативно-следственные мероприятия по установлению места их нахождения. Для этого используем и оперативно-технические мероприятия, и агентурные проникновения. Сначала им нужно дать возможность пройти осмотр, поддержать их здоровье и стабилизировать психологическое состояние. После этого мы обязательно должны с ними поработать и пообщаться. Они должны нам рассказать про обстоятельства своего пребывания в плену и о том, где они и с кем пересекались из украинцев, которые тоже сидели в тех ямах и в тех камерах, где находились они. И именно благодаря их показаниям также устанавливаем новые имена или из числа тех, кто считается пропавшим без вести или из тех, местонахождение которых нам неизвестно. По нашим данным, 402 человека считаются пропавшими без вести. Судьбу, возможно, кого-то из них нам удастся выяснить.

— Украина запускает систему биометрического контроля для граждан 71 страны, в том числе России. Какого эффекта вы ожидаете? Может ли быть такое, что будет меньше диверсантов и террористов и вместе с тем меньше туристов и потенциальных инвестиций?

— Однозначно, я убежден, что введение режима биометрических паспортов при пересечении границы с Российской Федерацией поспособствует укреплению национальной безопасности нашего государства. Это значительно усложнит работу в первую очередь российских спецслужб. Это даст нам возможность более скорой идентификации лиц, которые прибыли на территорию Украины и причастны к разного рода преступлениям, расследование которых относится к нашей компетенции.

— Может ли быть зеркальный миграционный ответ России еще хуже? Например, Россия первой введет визовый режим.

— Я убежден, что Россия будет предпринимать меры в ответ, а что это будет – увидим. Осталось ждать совсем недолго.

— Но в случае введения виз с Россией пострадает и украинская сторона.

— Да, конечно, кто-то наверняка будет иметь дополнительные трудности при пересечении государственной границы с Россией. Но тем людям, которые не нарушают закон, бояться нечего.

— Как реакция на новую миграционную политику Киева – Москва отозвала своих офицеров из СЦКК на Донбассе. Это ухудшает гуманитарные условия. Устраивает ли вас это?

— Нет, нас это не устраивает. Я убежден, что это не совсем хорошее политическое решение Москвы – отозвать этих офицеров с территории Украины. Мы оценили это как очередной этап эскалации и напряженности в отношениях Украины и России. И мы даже ставили под сомнение возможность проведения обмена. Мы думали, что это подготовка Москвы к тому, чтобы потом в числе других проблем предъявить нам, что мы чего-то не придерживались и не создали определенные условия. В том числе они говорили о введении биометрических паспортов, как о препятствии для прибытия в Украину российских военных. И это могло нам сорвать, в том числе, и обмен.

— Отсутствие российских офицеров в Совместном центре ухудшает безопасность наблюдателей ОБСЕ. Нужно ли Киеву бороться за возвращение россиян в СЦКК?

— Да, я убежден, что целесообразно это делать. Их нужно возвращать, и миротворцы на Донбассе действительно нужны. Поскольку до сегодняшнего дня ни СММ ОБСЕ, ни Красный Крест не могут посетить все районы Донецкой и Луганской областей, которые мы не контролируем.

— Будет ли СБУ каким-то образом участвовать в этих переговорах о возвращении российских офицеров?

— СБУ в этом не будет участвовать. В первую очередь будет работать наш МИД.

— На прошлой неделе в украинском правительстве был задержан переводчик премьера Станислав Ежов. Какими могут быть настоящие масштабы вмешательства России в украинские органы власти?

— Большое количество тех, кто работал на Россию, привлечены к уголовной ответственности. Господин, фамилию которого вы назвали, это достаточно большая "рыба" и, наверное, самая большая из пойманных за предательство государства с начала независимости Украины. Один ли он? Конечно, он не один, и я не открою большую тайну, если скажу, что в работе СБУ находятся очень много дел, по которым проходят граждане Украины, и которые обоснованно подозреваются в государственной измене.

— Которые занимают высокие должности?

— Да, конечно.

— Их десятки или сотни?

— Я не буду открывать такие страшные тайны, а скажу только одно. Вторая часть статьи 111 предусматривает непривлечение к уголовной ответственности человека, который добровольно придет и сообщит СБ, что он работает на другое государство. Я советую таким гражданам лучше прийти в СБУ и обратиться с соответствующим заявлением, и потом не получать серьезный срок наказания.

— Потенциально подозрев аемые люди есть и в Верховной Раде, и в центральных органах исполнительной власти?

— Россия использует любые механизмы для того, чтобы вмешиваться во внутренние дела нашего государства. Для нее является приоритетом вербование граждан из наивысших топовых чиновников, правоохранительных органов, судей и депутатов для того, чтобы иметь информацию и иметь возможность формировать как общественное мнение, так и влиять на политические процессы в нашем государстве. Это ее приоритет. Чем больше растет наш уровень противодействия, тем больше усилия России по агентурному проникновению в органы власти и управление нашим государством.

— Можем ли мы ждать новых громких разоблачений?

— Я убежден, что да.

— СБУ в своих рядах задержала полковника, который также работал на Российскую Федерацию. Не кажется ли Вам, что на четвертом году войны иметь "кротов" в центральном аппарате СБУ – это проблемы и просчеты украинской контрразведки?

— До Революции достоинства Россия доминировала и царила в Украине. Очень много топовых чиновников имели не просто приверженность к России, но отдельные из них имели российское гражданство. И, к сожалению, для спецслужб России были созданы максимально благоприятные условия для тех агентурных позиций, о которых я говорил. Мы работаем, и именно поэтому мы задерживаем наших сотрудников. Задерживаем самих же контрразведчиков, которые должны работать в первую очередь против нашего внешнего врага и против попыток проникновения. И у нас в активе задержаны полковники и подполковники. И, как я говорил, у нас много приговоров. То есть, мы очищаемся. Мы обнаруживаем эту работу. Эта работа ведется на постоянной основе даже сейчас. 

— Кибератака на украинские предприятия и на госструктуры в июне показала пробелы в киберзащите Украины. Какое расследование проведено, чтобы узнать действительно ли это был российский след?

— Я считаю, что мы неплохо справились с крайней кибератакой, и мы смогли предотвратить много вреда, который могла бы нанести та атака, если бы несвоевременно сработала СБУ, которая взаимодействовала с Госпецсвязью. СБУ является не единственным органом по противодействию киберпреступности. Госслужба защиты информации, которую возглавляет господин Евдоченко, она – номер один. Но у нас есть очень хорошие возможности и специалисты. Кроме этого, мы наращиваем наши усилия в этом направлении, и мы пользуемся помощью стран НАТО. Создан в Румынии трастовый фонд. И мы достаточно хорошо усилили свои возможности в этом направлении.

— Могут ли украинцы в следующем году в киберсмысле чувствовать себя в безопасности?

— В киберсмысле никто не может чувствовать себя в безопасности сегодня. Это касается не только Украины. Как я и говорил, Россия использует или пробует какие-то методы в Украине. Как был использован вирус BlackEnergy для атаки на наши энергогенерирующие и другие предприятия. А потом его использовали для атаки на такие же энергогенерирующие предприятия в других странах.

— В столице произошел ряд громких убийств в 2017 году. Вы говорите о последствиях гибридной войны, а ваши оппоненты говорят о серьезных просчетах в работе СБУ.

— Намного проще проводить террористические акты в стране, где идет война. Поскольку тут намного больше неучтенного оружия на руках у населения. У нас есть еще и другая проблема – сложность построения чисто контрразведывательного режима в нашем государстве, поскольку проводится сегодня противодействие России в режиме АТО. И, к сожалению, как они говорят – "по беспределу" построить конституционный режим в Горловке, в Макеевке и в Донецке намного проще, чем в Киеве. Потому что мы демократическая страна и мы работаем в рамках закона. Что касается терактов, такие теракты происходят и в ведущих странах мира со старыми демократиями и мощными правоохранительными органами. Но только за этот год нам удалось предупредить 16 и, к сожалению, мы не смогли предупредить 8 террористических актов. Это неплохой результат. В прошлом году мы предупредили 15 терактов на территории старой Европы. Это было во Франции.

— Назовите самые важные угрозы национальной безопасности.

— В первую очередь, это диверсионная террористическая активность Российской Федерации. Я поставлю ее на первое место. Потом попытки России дестабилизировать ситуацию в середине нашего государства разными способами. Мы фиксировали чрезвычайную активность России. И финансовую поддержку процессов, связанных с дестабилизацией ситуации, когда Россия щедро финансировала такие акции, чтобы поссорить нас с нашими соседями. И опять же угроза национальной безопасности – это коррупция и политическая коррупция в том числе.

— Чего не хватает вашей службе для более эффективной работы?

— Нам бы хотелось иметь немного больше финансирования именно на материально-техническое обеспечение, а также на стимулирование личного состава. Конечно, нам бы хотелось много чего поправить в законодательстве. Кадровый потенциал службы считаю очень хорошим. И на сегодня именно потому, что мы находимся на ринге, получаем удары, мы стали намного эффективнее, чем были в начале 2014 года.