Мы должны побороть бедность в нашей большой 45-миллионной стране — Гройсман

Владимир Гройсман рассказал…

— Владимир Борисович, Бюджет на 2017 год эксперты называют сбалансированным, что едва не исключение во всей нашей четвертьвековой правительственной практике. В то же время некоторые механизмы получения доходов вызывают беспокойство: та же знаменитая спецконфискация, приватизация. Какие механизмы преодоления этих проблем, и как вы в целом оцениваете бюджетные риски?

— Мы более трех месяцев вели диалог с экспертной средой, украинским парламентом. Правительство внесло достаточно сбалансированный бюджет на 2017 год, и он очень структурирован, очень четко определены приоритеты, которые в него заложены. Это — "оборонка", это повышение минимальной заработной платы в два раза — до 3200 гривен. Для учителей — поднятие в 2017 году до 50 процентов заработной платы, врачам — до 30 процентов. Сохранена система децентрализации и поддержки аграрного комплекса, машиностроения, масштабного строительства дорог. Мы рассчитываем, что рост экономики реально составит около 3 процентов.

Почему я говорю, что бюджет является человекоцентрическим? Его сбалансировано именно в интересах человека: зарплата, инфраструктура, дороги, та же "оборонка" — все эти направления мы учли. По-разному можно относиться к этому документу, но мы честно, открыто, абсолютно публично три месяца работали над сложным и важным документом и в конце концов вышли на плановое принятие закона о Государственном бюджете. В итоге мы начали Новый год с новым бюджетом и будем концентрироваться на его исполнении. Поэтому прогнозы у меня абсолютно и обоснованно оптимистичны.

— Значит, серьезных бюджетных рисков с наполнением не видите?

— Это была очень кропотливая тяжелая работа. Это не то, что ты принял бюджет и все, нет — надо работать над его наполнением. Например, мы взялись за ту же таможню. Да, там еще далеко до качественного наведения порядка, но уже те первые шаги, которые мы сделали, позволили в августе получить 1 миллиард, а в дальнейшем уже 2-2,5 миллиарда гривен перевыполнения планов получать ежемесячно в доходную часть бюджета. Что касается рисков, например, по вопросу спецконфискации имущества, полученного преступным путем предыдущей властью… Обратите внимание, мы заложили сравнительно небольшой ресурс, если сумма спецконфискации примерно 40 миллиардов гривен, то только 12 из них мы заложили в бюджет в качестве компенсации его дефицита. При этом мы оптимистично смотрим на перспективу спецконфискации. Время идет, правовая система подходит к моменту, поэтому все средства должны быть возвращены туда, откуда они были украдены. А украдены они были из бюджета и должны служить государству и людям.

— Удалось ли переломить ситуацию с государственными компаниями-монстрами, которые фактически стали символами коррупции в коррупционном государстве? Насколько оправдало себя приглашение варягов-иностранцев? Сейчас многие делают ставки на «Укрзализныцю»: съест железнодорожная мафия Балчуна или Балчун победит мафию?

— Я считаю, что Балчун — реформатор. Он честный человек, имеющий опыт управления, и ему очень непросто работать в условиях, когда старая система сопротивляется, пытается сохранить себя или даже дискредитировать его. Я здесь тоже открыт. Балчун победил на прозрачном конкурсе, был отобран независимой комиссией. Когда я был назначен премьер-министром, его уже избрали, мы его только назначили нашим правительством, как руководителя Укрзализныци. Я готов поддерживать любого руководителя, независимо от того, он из Украины или не из Украины. Главное, чтобы это были профессиональные люди, которые имеют соответствующий опыт и готовы работать на государство.

Государственные предприятия всегда были коррупционными. Но сейчас вы можете увидеть, что многие государственные предприятия мы вывели из убыточности в прибыльность. Говорят, вот в таком предприятии несколько десятков миллиардов доходов. А куда пойдут эти доходы? Они пойдут в государственный бюджет и будут служить украинским гражданам. Для выплаты повышенных заработных плат, для выплаты пенсий, для строительства дорог и многих других дел.

А почему раньше эти предприятия были убыточными? И у меня тогда есть большой вопрос: где были все эти деньги? Эти деньги были в карманах разного рода дельцов и коррупционеров. Мы это выбили сегодня. Такой системный подход вывода из кризиса государственных предприятий будет способствовать развитию национальной экономики, наращиванию ресурсов в бюджете. И одна из правительственных задач — справедливо построить перераспределение этих ресурсов во имя людей.

Каков наш самый большой вызов сегодня? Борьба с бедностью. Мы должны побороть бедность в нашей большой 45-миллионной стране. С одной стороны, необходимы реформаторские решения, с другой, необходимо понимать чувства людей, их наибольшие проблемы, чтобы делать именно те шаги, которые дадут возможность преодолеть этот вызов. Минимальная заработная плата, повышение доходов наших педагогов и врачей — это уже первые шаги. К примеру, мы приняли решение поднять заработную плату нашим МЧС-никам. Удивитесь, но МЧС-ник, который должен тушить пожар, то есть — идет в огонь, имел зарплату «аж» 3000 гривен. И никому не было до этого дела. Если что-то горит, все молятся на то, чтобы эти люди вовремя приехали и качественно выполнили свою работу. А потом они идут в кассу, и должны получить те 3000 гривен. Это справедливо? Недавно мне пришлось быть в 13-й пожарной части Киева. Раз, помните, рынок горел недавно в Киеве? Мне показывали шлемы, оборудования. Все просто поплавлено. Представляете, в какой температуре люди тушили этот пожар, рискуя своей жизнью? И за это они получали 3000 гривен! Сейчас мы подняли им заработную плату на чуть более, чем две тысячи гривен, и это означает, что мы начинаем потихоньку отдавать наши долги людям. И будем отдавать их дальше. 

— Если говорить в целом о государственных компаниях, есть план уменьшения там присутствия государства? Видите ли вы смысл в их приватизации?

— Смысл вижу. Действительно, многие средние и небольшие предприятия мы должны приватизировать, чтобы они работали на государство, а не эксплуатировали его. Но есть и важные государственные предприятия, например, та же Укргаздобыча, которые, по моему глубокому убеждению, должны быть государственными. Почему? Это стратегически важное предприятие для добычи газа в стране, а мы взяли курс сейчас на добычу собственного газа. Поэтому, почему мы должны этот газ покупать за дорогую валюту за границей? Это же ослабляет нашу экономику в том числе. Наша генеральная линия заключается в том, чтобы меньше потреблять при качественном тепле и больше добывать.

Украина в прошлые годы постоянно уменьшала добычу газа. Я думаю, что это делалось умышленно. Создавались все условия, при которых государственная газодобыча падала. Газодобытчикам закручивали гайки, чтобы они не могли развиваться, зато все больше и больше формировались условия юридической и энергетической зависимости от России. Это была такая долгосрочная продажа нашего суверенитета Российской Федерации, умышленная политика тогдашнего правительства. Мы сломали это. Наша задача — развивать собственную добычу, причем именно государственной компанией, сокращать закупку энергоносителей за рубежом, и мы уже можем говорить о том, чтобы в 2016 году мы имели не минус, а плюс в добыче. Я радуюсь этому, следовательно, мы пошли по правильному пути. А в новом году добавим к тому уровню газодобычи, который имеем сегодня, еще где-то плюс 500 миллионов кубических метров газа.

Если учесть, что параллельно мы наконец начинаем воплощать в жизнь масштабные мероприятия по энергосбережению, реально уменьшая потребление энергоносителей — у нас фактически будет баланс добычи энергоносителей и потребления. А это энергетическая независимость, это развитие экономики, это конкурентоспособность государства на международных рынках, то есть — то, что в среднесрочной перспективе даст нам очень хороший результат.

— Вы упомянули о среднесрочной перспективе. Насколько исчерпывающе описывает для страны эту перспективу представленный правительством план до 2020 года?

— Так, накануне Нового года я представил среднесрочный план действий до 2020-го года. Четкий, структурированный документ, в котором определены приоритеты: экономическое развитие, за счет чего мы будем его обеспечивать, надлежащее управление, верховенство права, безопасность и оборона — это то, что сегодня интересует людей. И наконец, самый важный приоритет — это развитие человеческого капитала. Пять приоритетов, очень четких с конкретными задачами. Другими словами — все те вещи, которые позволят нам в среднесрочной перспективе получить результат.

По большому счету, украинские граждане ждут от нас четкого видения, где мы находимся, куда мы идем, и каково наше будущее. Мы даем им такой ответ, предлагая нашу стратегию. Это достаточно инклюзивный документ. Мы работали с министерствами, с экспертами министерств. А теперь мы на месяц предложили план на публичное обсуждение. Мы хотим, чтобы это был совместный документ — экспертной среды, общества и правительства. Тогда он будет обречен на успех, потому что всех объединит идея его выполнения.

Это должно качественно отличаться от той ситуации, когда каждый пытается наклепать свою какую-то программу, а потом не спешит ее выполнять. Мы говорим — это реальный план и именно план действий: что мы должны делать, как мы должны двигаться, как выполнять.

При этом мы не видим программу оторванной от оперативных задач. Ежедневно, ежесуточно мы объединяем два направления — оперативное управление и стратегическое. Я всегда говорю, что самый убедительный критерий — это когда ты выходишь на улицу и можешь смотреть людям в глаза. Вот я и пытаюсь сделать все, чтобы нашей команде не надо было прятать глаза от людей.

— Едва ли не самый больной вопрос ушедшего года — тарифы. Многие политики чуть не третий Майдан пророчили через их рост. Удалось нормально выйти из этой ситуации, какой сегодня показатель оплаты этих услуг, какие выводы можно сделать, и чего стоит Украине ждать в следующем году?

— Мы разрушили, я подчеркиваю это, мы разрушили самую большую коррупционную схему в стране, которая действовала десятилетиями. И на которой зарабатывали колоссальные ресурсы те, кто возглавлял эти схемы. Может ли кто-то сказать, что я самоубийца? Тогда почему мы пошли на это? Потому что знаем реальные механизмы, как ЭТО работало и КУДА шли сверхприбыли.

Когда ты видишь, что грабят, у тебя есть два варианта: либо ты помогаешь грабить, или ты останавливаешь это. Я считаю, что моя задача останавливать. Я остановил грабеж. Это — первое. Вторая позиция. Мы не только остановили грабеж, мы четко определили стратегию на энергонезависимость и начали заниматься энергонезависимостью. Мы реально решаем задачи, которые дают возможность сегодня говорить, что за три-четыре-пять лет Украина станет энергонезависимой. Это колоссальный вклад в нашу экономику, стабильность. Колоссальный. Я видел недавно аналитику, которая показывает: если бы мы добывали свой газ в Украине, а не покупали его за валюту, доллар бы сегодня при всех тех проблемах, которые мы имеем, не стоил бы больше 18,5 гривен. Представляете, каков уровень влияния этого фактора на экономику?

Теперь о компенсаторах. На самом деле, я четко понимаю, что мы делаем. Надо защитить тех, кто не имеет высоких доходов. Почему я должен политиков украинских защищать, их 25-метровые бассейны, большие частные дома, обогреваемые газом? Они должны покупать дешевый газ? И за него вся страна будет доплачивать? Нет, так не будет. Поэтому у нас есть цена импортного паритета, которая внедрена, и она является предельной. С другой стороны, каждая украинская семья, которая имеет небольшой доход, имеет право получить для себя специальную персональную скидку под названием — субсидия.

— Парламент увеличил расходы на субсидии на 6,3 миллиарда гривен. Почему не удалось уложиться в те 40 миллиардов, которые были предусмотрены в бюджете?

— Это целевая история. Мы знаем, сколько именно людей должны получить субсидии.

— То есть, это оправданная цифра?

— Конечно. Это безвозвратно, это честно, и это адресно. Раньше тоже были субсидии, которые не 40 млрд, а 20 млрд. Я восемь лет работал мэром Винницы, и с 2006 года субсидии всегда существовали. То есть, государство все равно давало субсидии, хотя и анонсируя невысокую цену на газ. Вроде невысокую. Потому что это многим было выгодно — поставить дешевую цену на газ.

Поясню, почему. Затем давали компенсацию «Нафтогазу», компенсацию «Теплокоммунэнерго», и это выливалось в сотни миллиардов, которые просто шли в коррупционные кормушки. Людям рассказывали сказку о дешевом газе, а потом их грабили. И все время пели эту песню: ну, видите, у вас же газ дешевый. Это неправда, потому что все за всё заплатили. И если мы теперь поговорим об эффекте от того, что мы сделали, о тех средствах, которые реально сэкономило государство от ликвидации старых, коррупционных схем, я думаю, это на уровне 140 миллиардов гривен. Вы представляете, какие колоссальные средства они гребли? 140 миллиардов — это ужасно! И они хотят, чтобы я с этим соглашался? Они ходят по судам, подают иски, чтобы вернуть назад свои коррупционные схемы и снова хапнуть кучу денег. Все знают, кто в Украине причастен к газовым схемам с 90-х годов, кто сидел на угле, на газе, на электричестве. Снова вернуть это?

Сейчас есть целенаправленные субсидии. Наша задача — обеспечить реальную монетизацию субсидий и бороться сейчас за повышение доходов граждан. Соответственно, энергоэффективность, повышение доходов граждан и защита социально незащищенных слоев населения — наши приоритеты.

— Однако, ряд экспертов, наоборот, ссылаются на подсчеты, свидетельствующие о повышенном расходовании так называемыми субсидантамы энергии на фоне других людей?

— Покажите мне эти расчеты. Это миф, потому что сейчас определены четкие нормы, которые являются реальными, а не завышенными. Если человек будет бездумно потреблять, открывая форточки и грея улицу, он просто заплатит больше. Это не имеет смысла.

— Будете искать аргументы, чтобы убедить парламент проголосовать за открытие рынка сельхозземель?

— Много говорят: нужен рынок земель, или нет. Это дискуссионный вопрос. Давайте обсудим, я готов. Но кто-то объяснил, каким должен быть тот рынок земли? Нет, никто не объяснил. Давайте мы, во-первых, выработаем модель, широко обсудим ее, проконсультируемся с украинскими гражданами, с владельцами паев, а потом примем согласованное решение. Вот ход моих мыслей. Если же кто-то хочет на рывок снять мораторий, скупить за три месяца всю землю в стране, я категорически против. Так не будет. И пока я премьер-министр, я не дам этого сделать. Это очень чувствительный вопрос, его следует со всех сторон обсудить. Мы три месяца обсуждали бюджет на 2017 год. А здесь серьезная, фундаментальная проблема — судьба украинской земли. Поэтому надо максимально открыто, экспертно посоветоваться, понять, объяснить, а затем принимать решение.

— Следует ваши слова понимать, как готовность правительства инициировать и серьезно работать над законом об обороте земель?

— Абсолютно. Мы работаем, мы найдем модель, тогда будем выходить на обсуждение и принимать сбалансированное решение.

— Национализация «Приватбанка» зацепила почти половину населения Украины. Европейские финансовые институты приветствовали это решение, некоторые же украинские политики назвали это «ограблением народа», ведь на содержание банка пойдут бюджетные средства. Как вы оцениваете это решение? Что показали первые недели после национализации банка?

— Мы пошли на вынужденный, но честный шаг по отношению к украинским гражданам. Я не буду заниматься политическими оценками. Что для меня было важно как для председателя правительства? Одно — двадцать миллионов человек. Все. Двадцать миллионов людей, у которых там счета, средства, кредитные карточки и т.д. Я руководствовался тем, чтобы защитить этих людей. Что мы сделали? Мы приняли решение о переходе банка в государственную собственность, мы его докапитализировали. Мы сейчас назначили менеджмент. Я считаю, что Александр Шлапак, бывший министр финансов — высокопрофессиональный и ответственный человек. То есть, сегодня банк с точки зрения управления находится в абсолютно надежных руках, с надежным интеллектом и опытом. Банк застабилизировался, ситуация нормальная. Закон гарантирует сегодня полностью возвращение вкладов для физических лиц — вкладчиков банка. У руководства банка только одна задача — развивать банк, сделать его более успешным. И это меня полностью устраивает.

— Вопрос по обороне. С приходом Трампа есть опасения, что Украине будет не очень легко, что желаемые «джавелины» и многое другое мы не получим. Что Украина должна сделать, чтобы быть обороноспособной в условиях войны?

— Думаю, все видят, что украинское войско возрождается. Я работал в правительстве в 2014 году вице-премьером, я видел, в каком состоянии была наша армия. Когда из резерва выводили в боевую готовность технику — это было ужасно. Все было непригодно. А сейчас войско восстановлено. На самом деле, главное в армии — не танки, главное — это воин. Наши воины — они действительно мужественные, встречаешься с ребятами, и видишь в них настоящую силу, мощь и дух. Насколько они сильны, патриотичны — это просто вдохновляет. Наше первое задание как правительства — и оно содержится в приоритетах программы действий правительства — это оборона и безопасность, как внешняя, так и внутренняя. И мы будем все делать для того, чтобы армия была обеспечена. Чтобы воин имел зарплату, нормальное обмундирование, нормальное оружие, ведь высокотехнологичное оружие сегодня очень много решает. Это процесс, но мы уже много в нем прошли.

— Что с инвестициями в страну? Какие перспективы ждут Украину в начавшемся году?

— Мы имеем рост инвестиционного капитала в страну, но я считаю, что у нас здесь безграничный фронт действий. Поэтому создали офис сопровождения инвестиций, который сейчас активно развивает свою работу. Наша задача как правительства — каждая гривня, которая инвестируется в экономику Украины, каждый доллар, или евро, должны быть успешными. Тот, кто хочет вкладывать, должен знать, что это безопасно для него, а мы должны видеть новые рабочие места, новый продукт, заработную плату людям, налоги в государство. И мы активно создаем механизмы для этого.

И здесь есть три вопроса. Первое — это инвестиции и поддержка инвестиционного процесса. Второе — это возрождение украинской промышленности, и я этим предметно сегодня занимаюсь. Чтобы создать украинский продукт, нам нужно создать в стране перерабатывающее производство. Мы не можем быть придатком, когда посеяли, собрали, зерно продали. Или лес спилили и экспортировали. Это — лесопилка. А мы не страна-лесопилка. Мы страна, которая может разрабатывать качественные продукты, поэтому глубина переработки имеет очень важное значение. Потому что глубина переработки — это рабочие места. А рабочие места, это соответственно развитие экономики и т.д. И третья позиция — завоевание новых рынков. Поэтому у нас есть экспортная стратегия. Это очень непросто. В этой работе мы рассчитываем, в том числе, и на наш МИД. Мы увеличили финансирование наших дипломатических представительств за рубежом, и это должно дать возможность, в том числе, представлять достойно украинский продукт на международных рынках. Вот три компонента задач, стоящих перед нами. Ну и, разумеется, улучшение бизнес-климата в стране.