В 2017 году было выгоднее вкладывать в гривню, чем в доллар – интервью с замглавы НБУ

Далеко ли заплывет курс доллара, в какой валюте стоит хранить сбережения и поможет ли нам Международный валютный фонд – об этом в третьей части интервью с заместителем главы Национального банка Украины Дмитрием Сологубом.

Читайте первую часть интервью с замглавы НБУ "Почему растет инфляция и как Нацбанк регулирует цены" и вторую часть "Включают ли в Украине "печатный станок" и что точно должно дорожать".

— Как будет вести себя доллар в 2018 году? Ваши прогнозы по поводу курсовых колебаний?

— Нас иногда обвиняют в том, что Нацбанк отказался от влияния на валютную политику и ничего не делает для поддержания стабильности курса. Но есть "Стратегия валютных интервенций НБУ", опубликованная два года назад. В которой четко говорится, что в стране плавающий курс. Конечно, плавающий курс совершенно не означает, что НБУ на него никак не реагирует.

И я хочу сказать, что обменный курс является лишь одной из составляющих экономической ситуации в стране. Причем даже не главной. Хотя люди гипертрофируют его значение, считая его главным. Не надо подменять понятие цены товаров, которые вы покупаете каждый день, ценой одной валюты, пусть даже самой важной для экономики страны.

— Многие товары реагируют на курс. Вы вот приводили пример с бензином…

— Топливо – это всего 5% потребительской корзины Украины. Конечно, у нас влияние доллара на потребительскую корзину, на расходы людей выше, чем, например, в Польше или в Румынии. Но оно не абсолютно. Оно не является доминирующим фактором.

Если бы решение о введении плавающего курса было принято раньше, еще в 2008-м или 2009 году, девальвация у нас была бы гораздо более плавной. А когда что-то долго держат, а затем отпускают, эффект – как от пережатой пружины, которая "выстреливает". В таких случаях всегда случаются определенные перекосы, дисбалансы. Это доказывают примеры многих стран.

В конечном счете курс валют определяется состоянием экономики. В любой стране, не только в Украине. Но в краткосрочном периоде на него всегда влияет психологический эффект.

Приведу в пример Грузию. В 2014-2015 годах, когда начался конфликт между Россией и Украиной, Запад ввел санкции против РФ, и одновременно произошло падение мировых цен на commodities, экономика Грузии достаточно серьезно ощутила ослабление внешнего спроса на свой экспорт и падение притока денежных переводов и прямых иностранных инвестиций. Курс у них уже был плавающим, и под влиянием таких тенденций он девальвировал. В 2015 году лари обесценился по отношению к доллару на 28%. Но это не имело катастрофического эффекта на финансовую систему и на экономику в целом. Мне рассказывал об этом бывший глава Центрального банка Грузии. Да, случилось. И что? Нужно просто к этим трендам приспособиться.

И вот та политика, которую сейчас проводит Национальный банк Украины, направлена на то, чтобы курсовые колебания отвечали фундаментальным параметрам украинской экономики, экспорту-импорту. А то, что мы видим на валютном рынке, это в том числе и психологический фактор.

— Некоторые эксперты считают, что "сезонные" скачки цен на доллар, которые традиционно происходят в августе-сентябре и в декабре-январе, имеют некоторую спекулятивную составляющую, и с ними стоило бы бороться регулятивными методами. Нормативными актами Минфина или более активным вмешательством Нацбанка. 

— Я не совсем понимаю значения слова "спекулятивный" в данном случае. Никто не может запретить человеку купить доллары, если он хочет. Никто не может мешать компаниям управлять своими потоками наличности. Это их дело. Конечно, есть параметры поведения на валютном рынке. Компания не может прийти и купить валюту без импортного контракта. Банк не может купить валюты больше, чем позволено его валютной позицией. Но если импортер понимает, что ему валюта будет нужна через три недели, он может показать контракт и купить ее заранее. И это не является спекуляцией.

Если мы видим, что цены на наши основные экспортные товары достаточно высокие, что ситуация с экономикой нормальная, что фундаментальных причин для девальвации нет, Нацбанк не вмешивается в ситуацию. Если кто-то хочет побежать и купить доллары перед Новым годом, и курс растет на 10 копеек, зачем Нацбанку тратить свои резервы, которые являются его подушкой безопасности? Нацбанк проводит валютные интервенции, только когда есть какие-то весомые причины для этого.

В прошлом году НБУ достаточно активно вмешивался в деятельность валютного рынка, делал валютные интервенции, когда этого действительно требовала ситуация. У нас есть две основные причины для интервенции. Первая – это сглаживание колебаний, когда этого требуют макроэкономические параметры. А вторая – пополнение валютных резервов. Потому что это наша подушка безопасности, страховка.

Когда я пришел в Нацбанк три года назад, у нас было всего около 5,5 млрд резервов. Сейчас – почти 19 млрд. И это уже позволяет нам чувствовать себя достаточно спокойно.

А что касается обязательного реагирования Нацбанка на колебания курса… Поймите, с одной стороны, конечно, важна прозрачность нашей работы. А с другой – мы не должны рассказывать, что, если курс изменится, например, на 50 копеек, Нацбанк точно будет реагировать на это. Рынок должен все-таки чувствовать некоторую неопределенность. Потому что иначе будут появляться попытки играть против НБУ. И вот тогда как раз начнутся спекуляции.

Я понимаю, что людей волнует курс доллара, потому что многие рассматривают его как способ сохранить сбережения. Но хочу обратить внимание вот на что. Если человек год назад купил доллар по 27,2 грн, держал его дома под подушкой и продал бы его сейчас, он разбогател бы всего на пару процентов. Если здраво оценивать цифры, гривня девальвировала за год всего на 3%. А вот если бы он не покупал доллары, а положил гривни на депозит, он заработал бы за этот же период 14%.

Конечно, каждый человек волен сам принимать решения, в какой валюте сберегать свои средства. Но я как человек, который много лет занимается финансовыми вопросами, говорю своим знакомым, соседям, что в прошлом году было выгоднее вкладывать в гривну, чем в доллар.

Часто слышу в ответ: да, пока было стабильно, а через год будет опять большая девальвация? Так лучше уж я все-таки посижу в долларе. И вот это – отражение той ситуации, которая наблюдалась в Украине последние 10-15 лет. Кризис, все остановилось. Потом начало расти, но экономическая политика опять направлена на краткосрочные цели. В результате – новый кризис. И, как говорит один мой знакомый, белка зашла на очередной круг.

Поэтому наша задача сегодня – обеспечить консистентную политику, чтобы Украина могла хотя бы 5-10 лет прожить без больших кризисов. Это очень сильно поменяет и отношение людей к гривне, и доверие к банковской системе. Инвесторы будут понимать, что они могут что-то планировать здесь на 10 лет вперед. Люди вновь начнут активно открывать гривневые депозиты. И это ключевая задача, которую мы должны выполнить в ближайшее время.

— Как вы думаете, насколько часто НБУ придется выходить с валютными интервенциями на рынок в 2018 году?

— Наши прогнозы окончательно еще не оформлены, но если говорить про основные параметры, как мы видим этот год…

По классификации, Украина имеет малую открытую экономику. Малую – потому что ситуация в украинской экономике не влияет на весь мир, как, например, влияют экономики Америки или Китая. А открытую – потому что Украина достаточно сильно зависит от внешней среды, от мировой экономики. У нас экспорт составляет более 50% всего ВВП. И вот этот международный контекст для Украины выглядит достаточно благоприятным в этом году. Темпы роста мировой экономики, прогнозы по ценам.

Но многое будет зависеть от сотрудничества с МВФ и общей работы с донорами. Та передышка по выплате внешних долгов, которую Украина получила после проведения реструктуризации, заканчивается скоро. И чтобы обеспечить беспроблемное прохождение через период пиковых внешних выплат и при этом продолжать генерировать экономический рост, нужны внешние поступления. И это не только деньги от Международного валютного фонда. Деньги МВФ являются "знаком качества" для других международных доноров, для частных инвесторов. Они гораздо более охотно вкладывают в страну, где работают программы МВФ, проводятся реформы. Поэтому в целом прогнозы во многом будут зависеть от того, как Украина будет сотрудничать с МВФ.

Если сотрудничество будет продолжаться и при той достаточно благоприятной ситуации на мировых рынках, которую мы видим, то лично у меня, как у макроэкономиста, не будет поводов для беспокойства и в этом, и в следующем году.

— Продолжение сотрудничества с МВФ – это реально?

— Наш официальный прогноз, который мы делали еще в октябре, – что Украина получит в 2018 году два транша. В первом и в третьем квартале. Но сейчас говорить о первом квартале – уже не реалистично даже с технической точки зрения. Там очень серьезные процедуры.

Да и в целом перспективы сотрудничества прогнозировать достаточно сложно. Потому что все зависит от того, будут ли приняты законы. МВФ достаточно четко обозначил свои требования, и мяч сейчас на украинской стороне.

Как макроэкономист я не устаю повторять, что сотрудничество с МВФ очень важно для Украины для того, чтобы безболезненно пройти период 2018-2019 годов.

— 25 января НБУ представил пересмотренный экономический прогноз. С чем связаны основные изменения?

— Наши прогнозы – это фактически выбор наших действий для влияния на ситуацию. Потому что если на темпы роста ВВП или другие показатели мы не можем непосредственно повлиять, то инфляция напрямую зависит от наших собственных действий. Грубо говоря, мы расписываем: если учетная ставка НБУ будет такой-то, инфляция окажется столько-то процентов. Если ставка больше или меньше – процент инфляции будет таким-то. Решение по процентной ставке принимает правление.