Вопрос политики Трампа по России открыт, но «медвежьих объятий» не будет

Профессор Стэнфордского университета…

— Многие европейские лидеры задавались вопросом, есть ли жизнь после выборов в США. Что думаете о непредсказуемости Трампа?

— Безусловно, когда кандидат Трамп боролся за президентство, он сказал много вещей о Европе, Украине и России, которые лично я считаю вызывающими тревогу. В американской внешней политике есть определенная традиция, к примеру, я полностью согласен со всем сказанным республиканцем Джоном Маккейном в первый день Мюнхенской конференции, хотя я – член Демократической партии. Трамп же заявил много вещей, которые противоречат этой политической традиции.

Одно из худших его заявлений касалось Крыма – когда на вопрос о том, нужно ли его признавать как часть России Трамп ответил, что ему надо разобраться.

Он сказал тревожные вещи о НАТО, а также об уважении и восхищении Путиным. Сейчас же вижу, что его команда начинает говорить о политике, хотя и формулирует медленно, по моему мнению. В этом процессе видно, как экстремальные комментарии, которые он высказывал во время кампании, отбрасываются, и не становятся частью политики.

К примеру, по Крыму, он такого больше не говорит, они говорят противоположное. О НАТО – вы слышали, как вице-президент и министр обороны США высказали твердую поддержку НАТО. Все меньше сомнений остается в приверженности Америки НАТО.

Намного меньше я слышал об изменении политики в отношении России, думаю этот вопрос еще открыт. И даже здесь это обсуждали, но не думаю, что они пришли к соглашению, как вести дела с Россией и НАТО. Во всяком случае, идет дискуссия, и это не будут медвежьи объятия, которые обещал кандидат Трамп.

— По Вашему мнению, как далеко за пределы Twitter готов зайти Трамп в его новом убеждении, что Крым был захвачен Россией и его необходимо вернуть?

— Это была полная противоположность тому, что он говорил как кандидат. Когда я это увидел, я воспринял это как хорошие новости, ведь это правда.

И меня немного беспокоит, что некоторые американские и европейские лидеры не говорят об этом так, как следовало бы. Я не слышал слова "аннексия", – я здесь всего день, может оно где то звучало, но я не слышал, – я не слышал слова "вторжение". А это – эмпирические факты о том, что произошло.

Думаю, это свидетельство, что он двигается в правильном направлении. Пока еще рано говорить, но думаю вряд ли произойдет значительное изменение политики США в отношении Украины.

— Если говорить о "вторжении" и "аннексии", достаточно ли уделили внимания украинскому вопросу на Мюнхенском конференции?

— Для меня – нет. Если говорить о вещах, которые беспокоят меня, вопиюще не хватает двух тем. Первое – это Украина, а второе то – что российские организации атаковали США в прошлом году, украли данные одной из наших партий, вмешались в наши выборы и помогли одному кандидату победить. Это большое дело и его следует обсуждать.

Важно, что это не конец. Они могут применить эту стратегию в других странах. Поэтому, говоря о безопасности, надо говорить и о кибербезопасности, чистоте наших выборов. Кстати, учитывая возможности России, об этом надо думать и Америке, и Украине.

— Во время сегодняшнего обсуждения никто не говорил о так называемых сепаратистах или боевиках, только о России, но зачастую на международном уровне, да и на некоторых дискуссиях в Мюнхене говорят о неких пророссийских формированиях в Украине. По Вашему мнению, как Запад воспринимает ситуацию в Украине – как противостояние с Россией, или внутренний конфликт?

— Не думаю, что есть консенсус, и в этом проблема. По моему мнению, это однозначно Россия против Украины. Другие пытаются представить это как гражданскую войну. И аналитическая неразбериха приводит к неразберихе с политикой.

— Какова перспектива предоставления США или НАТО дополнительной поддержки Украине, к примеру, отправки наблюдателей или предоставления оружия?

— Я был поражен дискуссией, она под запись проводилась?

— Да, были камеры.

— Я был поражен, ведь, как рассказал генерал Петреус (бывший директор ЦРУ Дэвид Петреус – прим. Авт), законодатели передали деньги на оружие, все двигалось в правильном направлении, а потом Белый дом остановил это, президент Обама остановил. Знаю, что это правда – у меня до недавнего времени было много друзей в Белом доме. Сейчас новый Белый дом и новый президент. Важно понять, какова их политика в этом отношении, ведь были некоторые противоположности в их политике. Большинство республиканцев очень критиковали Обаму, когда он не дал того оружия. Что ж, сейчас в Белом доме республиканец, давайте увидим, что произойдет.