У Украины есть 2-3 года на развитие солнечной энергетики

Украине вполне под силу избавиться не только от газовой и угольной зависимости, но и от доминирования атомной энергетики путем развития энергетики возобновляемой. Опыт других стран, в частности такого пионера в этом вопросе, как Германия, поможет избежать ошибок, а цены на оборудование для новых электростанций уже «не кусаются», как было еще пару десятилетий назад. Что нужно, так это наличие инвесторов, готовность украинских чиновников и быстрота в принятии решений. Время не ждет, и это критично.

Такое мнение в интервью Укринформу в ФРГ высказал управляющий директор компании StellarS Consult (Франкфурт-на-Майне) Кристиан Шенвизнер (Christian Schonwiesner) .

Собеседник агентства занимается возобновляемой энергетикой уже четверть века, из них последние 10 лет – преимущественно солнечной. Выступал как международный консультант, советник крупных компаний, а также Всемирного банка, Программы развития ООН, Министерства окружающей среды ФРГ, работал по проектам солнечной энергетики в Германии, Испании, Италии.

— Господин Шенвизнер, вы занимаетесь серьезно Украиной последние 2 года, но ведь начинали работать еще раньше. Что пошло не так? 

— Мы уже в 2011-2012 годах старались организовать проект по солнечной энергетике совместно с двумя крупными международными концернами из Южной Кореи и Франции, обсуждали вопросы финансирования с ЕБРР… Однако в тот момент даже эти три больших игрока не смогли пробиться на рынок, поскольку законодательные правила в Украине на тот момент были «правилами для семьи Клюева». Никому более не позволено было вести крупный бизнес, кроме семьи Клюева. Поэтому в тот момент это не сработало. И оба концерна тогда вышли из игры. Все знают, что «зеленый тариф» в то время был абсурдным – 40 центов, полное сумасшествие. Сейчас ситуация совершенно иная. Произошло много чего: в части реформ, в части экономических условий, в части поведения партнеров.

— Вы ведь недавно были в очередной раз в Украине. Как в ы оцениваете перспективы страны в области регенеративной энергетики?

— Да, я недавно вернулся из Украины, где в течение полутора месяцев обсуждал вопросы с банками, в том числе «Укргазбанком», инвесторами, девелоперами, властями. Мое впечатление очень позитивное. Но мы должны говорить о препятствиях. Они несут вызовы, это совершенно ясно. В целом, я бы сказал, Украина на правильном пути. Но сделаны лишь первые шаги, цель еще не достигнута.

— Сколько времени нужно нашей стране для достижения цели?

— Я не знаю, сколько это займет времени. Но я знаю, сколько времени у вас есть.

По ситуации на сегодня – 2-3 года для Green Field проектов (солнечных установок на открытых пространствах –  ред. ) и солнечной энергетики. Причина – «зеленый» тариф (energy feed-in tariff — экономический и политический механизм, предназначенный для привлечения инвестиций в технологии использования возобновляемых источников энергии –  ред. ). Если вы подключитесь после 2020 года, то получите на 10% меньший «зеленый» тариф в сравнении с сегодняшним.

Мы не знаем, как будут развиваться цены на солнечную энергетику в течение этих 2-3 лет. Я сильно сомневаюсь, что после 3 лет это будет действовать в таком режиме, как сегодня. Но с ценами на сегодняшний день будет тяжело реализовать дальнейшие солнечные проекты на экономической основе после 2020 года. То есть, более низкий «зеленый» тариф при одновременно сократившемся сроке оплаты, как зафиксировано до конца 2029-го, вне зависимости от того, когда система будет подключена к сети, сделает эти проекты непривлекательными..

— Мы можем говорить о каких-то проектах, которые уже реализуются?

— Мы занимаемся тем, что консультируем украинскую компанию, которая занимается разработкой, развитием. Мы разрабатываем 2 проекта – на 25 мегаватт и 10 мегаватт. Один – в Черкасской области, другой – в Житомирской области, в часе езды от Киева. Это очень конкретные вещи. Сейчас идет процесс переговоров с международным инвестором.

Кроме того, мы выступаем в роли советников украинского инвестора, который делает первые шаги в сфере солнечной энергетики. Это касается проекта, который в стадии разработки.

Мы также ведем переговоры с партнером по собственному проекту на юге Украины. 

Плюс, мы консультируем международную компанию по выходу на украинский рынок.

Я на этой неделе и на следующей буду вести во Франкфурте переговоры с потенциальными заинтересованными инвесторами из Швейцарии и Австрии. Специально организую встречи.

Мы также ведем переговоры с инвестором из Канады, который уже доказал свою серьезность в Украине – получил проект на 10 мегаВатт и начал строительство. И теперь он хочет взять еще проекты.

Что мы имеем – это рост интереса со стороны инвесторов. Они понимают риски и видят шансы. Это совершенно определенно.

Мы посмотрим, как проблемы могут быть решены в сфере распределения рисков и гибко. Посмотрим, сможем ли мы их привлечь в Украину.

— Что самое трудное в работе с Украиной? Вы сталкивались со случаями коррупции?

— Все знают, что это имеет место. Но мы пока с этим не сталкивались. По крайне мере, напрямую.

То, что мне представляется наибольшим препятствием в настоящее время, – это финансирование, особенно на стадии строительства. В Украине есть немалое число потенциальных EPC-компаний (компаний, занимающихся проектированием, закупками и строительством –  ред .) для работы в солнечной энергетике. Это новые, по большей части, небольшие компании. Они хорошо работают и в состоянии вести проекты до 10 мегаватт. Но если финансировать будет, скажем, ЕБРР, ему нужна будет надежная компания, с хорошей репутацией, способная осуществить 30-мегаваттный проект или больший, с хорошей ликвидностью, достаточно сильная, чтобы выстоять перед проблемами, если таковые возникнут.

Это сейчас основная проблема, потому что западные банки, которые привыкли заниматься таким финансированием, крайне неохотно вкладывают в Украине. По сути, это роль и функции ЕБРР. На днях мы узнали, что он готов финансировать стадию строительства, но мы должны подождать и посмотреть, что это означает на самом деле. И на каких условиях они готовы это делать.

— А украинские частные банки?

— Они предлагают это в настоящее время в качестве чистого финансирования проекта. Украинские банки могут профинансировать этап строительства лишь тогда, когда в дополнение к самому проекту инвестор может предоставить дальнейшие гарантии, например под залог собственности. Так как это связанно с определенными рисками.

Насколько я понимаю, при реструктуризации было выявлено, что около половины банков были признаны неплатежеспособными, обанкротились. Оставшиеся сейчас пытаются стабилизироваться, набрать достаточно капитала, поэтому им не позволено брать на себя такие риски.

— А что касается политических рисков? Таковые вас не пугают? Ситуация еще не совсем стабильная.

— Это правда. Но есть возможность хеджировать эти риски. Есть инструменты в страховом бизнесе. По крайне мере, частичного хеджирования политических рисков. Есть инструменты хеджирования валютных рисков. И сейчас мы говорим об основном риске в период, скажем, 6-7 лет. Это, грубо, период возврата инвестиции в Украине, окупаемости проекта.

Есть и другие инструменты, например, Euler Hermes с немецкой стороны (страховая компания, специализирующаяся на страховании экспортных кредитов –  ред. ). У них есть фонд, которым они гарантируют инвестиции, поддерживают инвестиции и финансирование в секторе возобновляемой энергетики в Украине. То есть можно использовать такие гарантии. Но надо просчитать, целесообразно ли это с экономической точки зрения.

— А такой инструмент как государственные гарантии?

— Это тоже один из инструментов. Я знаю по опыту Южной Кореи. Они ориентируются в основном на рейтинги государства, данные ОЭСР (Организация экономического сотрудничества и развития), и готовы рассматривать вопрос о госгарантиях, если рейтинг страны — минимум 6 или лучше.

— А рейтинг Украины какой?

— Семь. (В ОЭСР страны классифицируются по 7 категориям риска, где в 7-й категории представлены страны с самым высоким уровнем территориального риска, а в 1-й категории страны с минимальным уровнем риска. Классификация каждой страны производится, как правило, раз в год, если не произойдут какие-либо чрезвычайные события. Последняя была 23 июня этого года –  ред. )

— Доля атомной энергетики в производстве электроэнергии в Украине выросла за год с менее 48 процентов до почти 62 процентов. Германия решила отказывается от АЭС полностью, не в последнюю очередь из-за Чернобыльской катастрофы. По в ашему мнению, могут ли возобновляемые источники стать настолько большой долей, чтобы вытеснить или хотя бы потеснить энергию атома в Украине?

— Они могут стать большой частью. Посмотрите на историю Германии. Она начала развивать солнечную энергетику тогда, когда энергетический рынок также во многом определялся ядерной энергетикой, угольными и газовыми ТЭС. Но сегодня самая дешевая энергия, производимая в стране – это получаемая именно от возобновляемых источников.

— Но в развитие их были вложены огромные деньги…

— Вы можете учиться у Германии, перенять наш опыт. Это с одной стороны.

С другой, сегодня солнечная и ветровая энергетика, оборудование для нее, намного дешевле, чем 20 лет назад, когда мы начинали. Сейчас все совершенно по-другому. Такое тяжелое финансовое бремя не ляжет на плечи украинских потребителей, как это было в Германии в начале пути. Потому что уровень расходов совершенно другой.

Что касается ядерной энергетики, то Германия может и откажется от нее полностью. Самая дешевая энергия – солнечная, с точки зрения LCOE (LCOE – цена электроэнергии, отпускаемой непосредственно с электростанции –  ред. ). Угольные ТЭС больше не экономичны.

Так почему бы Украине в средне- и долгосрочной перспективе не перейти полностью на возобновляемую энергетику? Почему нет? Другие страны делают это.

— Мы говорим о крупных промышленных проектах. А что касается «бытовой», так сказать, энергетики? Когда путешествуешь по Германии, бросается в глаза огромное количество солнечных панелей на крышах обычных крестьянских домов.

— С технологической точки зрения это то же самое. Разница в основном в «зеленом» тарифе.

Потому что в Green Field проектах вы можете давать в сеть полный объем киловатт/часов, произведенных электростанцией. То есть, можно продавать 100% и получить «зеленый» тариф за всю произведенную энергию.

Для частных домов, по-другому. Потому что «зеленый» тариф определяет, что сначала ты должен покрыть свое собственное потребление дома, а все, что произведено и больше не нужно хозяину, ты можешь продать государству и за это получаешь «зеленый» тариф. Это означает, что в средне- и долгосрочной перспективе такое использование солнечной энергии будет становиться все более и более привлекательным.

Мы видим сейчас увеличение установленных мощностей как в промышленности, так и в личных хозяйствах.

— Какие украинские регионы, по в ашей оценке, наиболее подходящие для установления солнечных электростанций?

— Такие дискуссии у меня случаются во многих странах. Очевидным кажется, что чем южнее, тем лучше. Поскольку больше солнца. Проблема в том, что все так думают и все идут на юг. И юг рано или поздно будет перегружен солнечной энергетикой, и сети попросту не смогут ее забирать.

Когда вы делаете инвестицию, вы не думаете на 2 недели наперед, вы делаете это их расчета на 10-15, а то и 25 лет, чтобы можно было управлять этой электростанцией. То есть надо решить, идешь ли ты на юг с риском, может лет через 5, или 7, или 10 лет, когда будет так много станций, что они не будут иметь возможности работать на полную мощность и Облэнерго, Укрэнерго будут их закрывать.

Если администрации не будут обращать на это внимание, такое может случиться. Мы уже видели это в других странах. Надо учиться на примерах других стран и не допустить повторения ошибок. Это один из рисков.

Или можно производить солнечную энергию в центральной или западной Украине и получать прибыль. Хотя и будешь производить меньше киловатт/часов.

То есть, вопросы конечно есть. Я обсуждал это в Украине со многими людьми, аналитиками. Говорил о демократии…

— А демократия то тут причем?

— Очень близко. Крайне близко.

Потому что политика ужасно зависима, и в Германии было то же самое, от энергокомпаний и энергопроизводителей. Их как правило немного, но они очень влиятельные. Они определяют политику своей властью, потому что энергетика – основной вопрос для нации. И это работает, потому что производство энергии централизовано.

Но чем больше будет возобновляемой энергетики, чем больше вопрос будет децентрализован, чем больше будет игроков на рынке, тем больше та группа будет терять свое влияние. Такими игроками могут быть и частные инвесторы, и SPV компании (компании специального назначения, или «проектные компании», созданные для реализации определённого проекта или для определённой цели), которые управляют 10-15-20-мегаваттными солнечными станциями или 100-мегаваттными ветряными станциями и т.д., Только представьте себе, что появляются 2 миллиона домовладельцев с самостоятельной выработкой электроэнергии. Это изменяет баланс сил, что делает производство энергии более демократичным.

И это произошло в Германии. Все эти большие энергетические компании как RWE, EnBW или E.ON, они едва ли не обанкротились тогда и вынуждены были совершенно изменить свою бизнес-модель. У них уже более нет той власти, которая была в былые времена.

Так что, говоря о демократии: страна может сделать что-то лучшее, большее стремясь к новой энергетике. Это, с моей точки зрения, очень важный момент.