Украинская литература переживает период становления — Анетта Антоненко

Все фото СергейяСтаростенко

Издатель Анетта Антоненко убеждена, что качество украинской прозы существенно отстает от мировой. Такая ситуация сложилась прежде всего потому, что Украина мало знакома с переводной литературой. Надо больше переводить и издавать зарубежной прозы, — говорит издатель. Тогда за пару лет и украинская литература подтянется и будет продаваться за рубежом.

Какие новинки готовите на осень?

В частности новый роман Любко Дереша. Здоровенный. Он в начале имел 3000 страниц, сейчас Любко сократил его до 600. Сказала ему: "Ты представляешь, что я с ним буду делать? Как продавать 3000 страниц? Кто его сможет купить и прочитать?" Он почти год его дорабатывал. Переживаю за обложку. Любко — парень упрямый на эти вещи. Хочет психоделические обложки. Это хорошо, но это не продается.

Есть цвета, реально запрещенные для использования в обложках. Издатели их знают. Иногда можно и с ними играть, но всегда очень сильно рискуешь. Черный и красный цвета — рисковые. Бледная розово-голубая пастельная гамма — просто нет.

Какие выигрышные?

Зеленый, желтый, оранжевый — яркие. Тогда обложка работает. Зеленый вообще в этом году в тренде. У меня зимой вышла книга "Мемуары коровы". Книга небольшая, веселая. Но там художнику удалось хорошо сыграть с зеленым цветом. Книгу с полок как корова слизала. Ее просто раскупили. Иногда обложка может вытянуть книгу.

Любко не всегда везет с обложками. По большинству они не очень хорошие.

У творческого человека свое видение даже обложки.

В Дереша именно так. Он йог, до него достучаться тяжело, потому что закрывается. Он все же имеет базовое экономическое образование. Благодаря этому ему можно что-то доказать цифрами. Мы уже 17 лет работаем с ним — полжизни его. Я очень хорошо знаю его характер и вкусы. Он очень герметичен.

Это для писателя хорошо?

Для профессионального писателя — очень хорошо. Но тогда возникает вопрос: если ты профессиональный писатель, то ты должен много писать и печататься, и с того жить. Но это часто порождает графоманию. И здесь балансировать на грани очень сложно. Или ты этим зарабатываешь деньги, или ты ищешь другие способы обеспечить жизнь. Я посоветовала ему читать лекции по писательскому мастерству. Тем более, что сейчас бум курсов и тренингов. Любко — человек харизматичный. У него это хорошо получается.

Думаю, страниц 500 с чем-то в его романе оставлю. Потому выдавать в трех томах — провально для продаж.

Нынешний читатель охотно читает кирпич в 600 страниц?

Я не имела опыта печатания таких объемных книг. Раньше печатала преимущественно до 200. В этом году до 300 страниц — и Дроздов, и Альенде. Обе книги хорошо продаются. Опыт до 500 я сейчас впервые буду иметь с Дерешем. Это я имею в виду художественные книги. Потому что научно-популярные — это книги для маньяков. Хотя по 600 страниц, но тема интересная — люди читают. А с художественной литературой ограничения есть.

Хотя в мире с 2016-го года и сейчас в тренде большие романы. Все премированные романы — большие. И они нормально продаются.

Если я уложусь в 500 с чем-то страниц, эта книга будет стоить до 300 гривен. Не думаю, что это дорогая цена для книги. Реально это 10 долларов. Вообще ничего. Это почти вдвое дешевле, чем за рубежом. Книга за рубежом меньше 20 евро не стоит.

У нас дешевле печать. Мы можем себе позволить такую цену. Но надо уже приучать людей к тому, что толстая книга до 300 гривен — это нормально. И люди уже привыкают. На Книжном Арсенале в Киеве я ни разу не услышала жалобы от людей, что книги дорогие.

Во Львове слышала. Это специфический город. Там все крутят носом. Во Львове на Форуме вообще тяжело. Это регион — реально нечитающих. Я столько лет прожила во Львове. В Киеве только лет 12. Поэтому Львов знаю.

Почему не читающий?

У них другие ценности. Там есть читающий слой, но он беден. Этот регион — на несколько порядков беднее центрального. Это люди, на которых не влияют трендовые ситуации. Если в Киеве на Арсенале очень сильно срабатывают информационные потоки: если о книге слышали, читали фрагмент, прочитали о ней в Фейбуке — люди на автомате покупают, и цена их не останавливает. Для киевлян 150 гривен — невысокая стоимость. Для львовян — просто космическая.

Влияет еще и регион. Например, Львов — это гнездо Остапа Дроздова. Там за его книгами стоят очереди. Та же история с Дерешем. Хотя там беднее покупатель, но Львов любит определенных своих авторов.

Издавать неизвестных авторов — риск?

Я не очень боюсь этого риска. Текст может быть гениальным, но если он один у писателя, есть риск: неизвестно, пишет ли он дальше. Но можно рискнуть. Однако хуже всего — если автор вне доступа. Если человек непубличный, не умеет себя вести с публикой на презентациях — это гораздо страшнее.

Такие авторы как Дереш сейчас бы не выстрелили. Он закрыт. Он открывается только на встречах-лекциях — отрабатывает по 2-3 часа. Он как кнопку нажимает в себе и себя включает. Но он не в Фейсбуке все время, он не тот человек, который сам себя раскручивает. Ему по жизни просто повезло, когда попался в "Четверг" Издрыку. Он выстрелил в нужное время. Тогда, в 2000-х годах, была совсем другая ситуация — не нужно было публичности и присутствия автора. Сейчас мировоззрение читателей кардинально изменилось. Поменялись методы раскрутки.

Мир стал открытым. Никогда еще не было издательских планов, а сейчас я имею план на год вперед.

Эта открытость состоялась благодаря соцсетям?

Соцсети сыграли очень много. О том, что сейчас делается, я мечтала еще в 2000 году. В начале 2000-х я издала Леся Подервянского "Герой нашего времени". Я на эту книгу поставила стоимость 25 гривен. Тогда, это было в 5 раз дороже, чем стоила средняя книга. Это надо было оправдывать чем-то. Я наткнулась на пиратский сайт по Подервянскому и договорилась с пиратами — мы легализовали их пиратство: продали 1800 экземпляров еще до того как книга вышла в печати.

Если бы тогда уже работали соцсети, продажи достигли бы 5-10 тысяч на ровном месте. Это все благодаря тому, что я интернетзависимая. Я программист по первому образованию. До 35 лет была практикующим программистом. Просто в 35 лет программисту надо менять профессию — тебя настигает молодежь, которая знает больше.

Я в 2000-м ничего нового не придумала. Просто развернула интернет так, чтобы он работал на меня.

При выборе авторов смотрю также на возраст. Понимаю, что человек может и в 40 начать писать, и в 50. Но читатель хочет видеть авторов между 30-ю и 40-а. Уже не хотят читать авторов до 20, как когда-то Дереша. Феномен молодых авторов уже прошел.

Как еще изменился издательский мир за 15 лет?

Издатели, которые работают по принципу 2000 года, имеют абсолютно провальные бизнес-планы. К сожалению, так лежат много хороших издательств. Заметьте: на плаву издательства, в которых владельцы или директора имеют техническое образование. Чистые гуманитарии залипают. Они ничего не меняют. Это как старая кастрюля. Она хорошая, ничем на хуже новой. Может, даже лучше. Но не интересна уже. Сейчас время экспериментов. Надо просто пробовать менять картинку.

Сейчас у нас смешная тенденция. Появилось много так называемых карманных издательств. Издали одну-две книги и сидят. Нету политики. Издательство — это подвижный аппарат. Можно издавать хоть 10 книг, но должна быть жестко прописана политика.

Говорю авторам: "Одна удачная книга — вы еще не писатель. На третьей книге поговорим". Я никогда не называю автора писателем на первой книге, даже если она очень удачная.

Но печатаете.

Вот Марыся Никитюк. У нее очень еспериментальна проза. Она творческая и эмоциональная. Но она занимается кино, и на написание книг у нее не хватает времени. Я говорю: "Автор одной книги — это не неправильно. Надо хотя бы две. На третьей можно замолчать".

Литература хорошо продает себя в сотрудничестве с зрелищным искусством. Но искусству нужна хорошая литература. Кино требует качественных сценариев?

Мы на полпути к этому. С одной стороны, хорошо, что приходят молодые издатели. Они часто быстрее идут на сотрудничество с кино и театром. Недавно я издала несколько томов драматургии. На третьей книге режиссеры начали интересоваться, и с восьми книг три уже поставили. Они посмотрели: ага, есть серия — есть что ставить. За неполных два года вышли восемь книг. Хочет обычно серии люди покупают неактивно. Это как с поэзией. Держусь от нее подальше.

Поэзию сейчас не читают?

Она интересует 200-300 человек, и все. А это очень узкий круг. А вот театр пошел вверх. Аншлаги во всех театрах. Нельзя купить билеты. Люди смотрят все подряд.

Люди приучаются читать пьесы и уже не боятся. Раньше охотнее толстенный роман купят, чем пьесу в сто страниц.

Когда автор приезжает — это хорошо. Если не приезжает — издателю приходится самому привлекать читателя. А здесь срабатывает уже бренд издательства. Люди уже доверяют вкусу конкретного издателя.

Как стать брендом?

Куча издателей издает очень хорошие книги. Кто о них слышал и знает? Даже коллеги не знают. По простой причине — нету бренда издательства. В особенности это касается региональных издателей. Они страдают комплексом неполноценности и регионального мышления. Они не стучаться. Для меня написать и получить даже отказ редактора какого-то интернет-сайта — протеже не требуется. Я просто сажусь и пишу. Очень часто отказывают, потому что неформат. Но у меня проблем с тем нет в голове. А региональные издатели сразу становятся в позу: "У меня гениальная книга, почему я неформат? Чего это я должен подстраиваться?" Или вообще ничего не делают. У 90 процентов региональных издательств такое мышление. Это плохо, потому что теряются очень много хороших книг.

На рынке активно работают разве порядка 50 издательств, которые держат нос по ветру. Всем остальным надо переформатироваться.

У меня — литература не высокой полки, а не тяжеловесная. Но она и не является масс-рид. Я на том и балансирую. Надо просто слушать интуицию и корректировать ее экономикой. В этом я практически не ошибаюсь. Убыточные проекты также надо делать. Но убыточный проект должен быть потушен прибыльным. Но когда ты постоянно должен давать много убыточных проектов, не делая прибыльных, ты заходишь в финансовую дыру. Я балансирую на имиджевых и прибыльных проектах.

Сейчас всплеск книгоиздания. Но какой процент украинцев читает сейчас книги?

Очень мало. 100-150 тысяч человек, которые активно читают. Всего в Украине от 3 до 4 миллионов читающих людей. Нам надо поднять слой читающей публики хотя бы до 10 миллионов. Это даст нам поднять продажи до 20-25 тысяч. Это нормально.

Сейчас издательства конкурируют за покупку прав. Уже лбами сбиваемся на тех же авторах. Ту же Альенде другие прохлопали, а я о ней 10 лет знала. Просто раньше я не могла себе позволить заплатить за права 2 с половиной тысячи евро. Сейчас я это себе позволила. В 2000 же году для меня был космос, когда средняя стоимость прав колебалась в пределах 100-200 долларов.

Сейчас есть предложения на рынке. Изданий больше. Хотя лидеры рынка хватают премированные романы. В тех отделах сидят коммерсанты, торгаши. Они не смотрят на качество текстов, а не мониторят рынок, не смотрят прессу. Книги, которые продаются в своей стране, могут вовсе не найти отклика в Украине. Потому что-то на нас не накладывается.

И наоборот — редко какая наша книга заинтересует зарубежного читателя.

Очень люблю как человека Сергея Жадана, но терпеть ненавижу его прозу. Это реклама сделала из него писателя. Его тексты — это просто очень плохо на мой личный вкус. Если бы они попали мне в руки, я бы их отложила и сказала: нет. Это сыро, некачественно, недописанно. И это все на злобу дня. Я не люблю репортажное письмо. У меня в издательстве сейчас жесткое условие: если вы предлагаете текст только о Майдане или только об АТО — до свидания. Я не издаю таких книг. Меня это не интересует, потому что это написано впопыхах, на эмоциях.

Но спрос на такую литературу есть?

Есть спрос. Многие издают. И такая литература должна быть. В этом работает Фолио и КСД. Но нам не хватает средней литературы для людей с нормальным образованием, интересующихся многими вещами — и роман нормально прочитают, и нон-фикшн.

Сейчас модный во всем мире тренд — семейные саги. Это довольно большие романы. Они выигрывают много премий. Но семейная сага — это не просто роман о любви. Авторы показывают срез истории своей страны и региона. Это нормальный добротный роман, история людей на фоне эпохи. Поэтому мне очень не нравятся тексты украинских авторов, потому что это в основном репортажные хроники. У нас почему-то нет хорошо выписанной истории. Я еще не вижу хороших авторов. Это должен быть автор лет 40-ка с жизненным опытом и очень хорошим слогом. Должен быть хорошим рассказчиком.

Вот Женя Кононенко хочет написать "Киевская сагу". Я Женю много издаю и люблю ее. Но она мастер короткого жанра, поэтому я боюсь за большой формат. Но задумка очень классная. Она киевлянка в надцатом поколении. Историю Киева хорошо знает. Вот такой текст нужен. А Жадан в которой уже своей книге пишет о своем Харькове, о теплой водке, о грязных подъездах. Это постмодерн, который десять лет назад себя изжил. А в Украине он еще скачет. Поэтому и не продаются права на тексты украинцев за рубежом. Они не соответствуют мировым тенденциям.

Почему Курков продается?

Он много с тем работал — раз. И потом — он пишет под европейское письмо: короткое, сюжетное, которое легко переводится.

Те все разговоры, мол Забужко, Андрухович, Жадан за рубежом большими тиражами переводятся, — я вас прошу. Ну тысяча, ну две. А вот самое смешное, что Кокотюха с его текстами во Франции пойдет. Потому что там есть прослойка людей, которые это читают. Я не вижу в этом что-то плохое. Наоборот.

Есть ли у нас спрос на большие брендовые фамилии? Роман Лины Костенко, который долго ждали, оказался никаким. Сейчас ждем второго.

К сожалению, здесь срабатывает рекламная штука. У нее замечательная поэзия и препаскудный прозаический роман. Ей не надо было его писать. Вина здесь издателя, к сожалению. Убеждать писателя по некоторым вещам — это работа издателя. Даже если автор — Лина Костенко. Они хорошо на этом заработали. Это коммерческий проект. Но текст реально плох. Сейчас второй ее текст готовится прозаический — я не думаю, что он будет лучшим. Просто человек не может в таком возрасте начинать писать иначе.

У нас в Украине сейчас время становления. Даже наша первая десятка авторов безнадежно отстала от мировой ситуации. Это потому, что они мало читали литературы переводной. Для того, чтобы как-то поднять уровень украинских авторов, надо им почитать переводного. Или в оригинале. И следить за мировыми традициями.

Поэтому сейчас взрыв переводной литературы. Возможно, за год два — и выпишутся на ней наши авторы. Потому что они безнадежно застряли в своем постмодернизме.

Наши авторы не выписаны. А чем же украинская литература может быть интересной для мира?

В том и проблема. Мне сейчас не очень есть что предложить на перевод за границу. Надо искать ниши и писать в тех трендах, которые пишутся в мире. Вот семейная сага на фоне какой-то истории — но хорошо выписана и хорошо сделана. Таких текстов пока нету.

Очень полезно использовать эту площадку для пропаганлы Украины. Чтобы нас мир знал из наших уст.

Для этого надо не репортажно писать. Ну хорошо, раздули они этот "Аэропорт" Сергея Лойко. Там же художественное качество ниже плинтуса. Это однозначно киношная вещь. Это журналистская проза.

Хорошо пишет Шкляр. Он стилист. Но он слишком углубляется в историческую литературу. Лучше бы за границей пошли его современные романы с детективным уклоном.

Многие авторы занимаются заработком, чтобы выжить — переводы, редактирование. Некоторые выехали за границу. Это отрывает от украинской жизни.

Таня Малярчук оторвалась?

Таню Малярчук испортило издательство "Фолио". Она очень хорошо начинала, прекрасные романы были. У нее здесь не сложилась личная жизнь. Это тоже нормальный стимул к писанию. Но ее еще и испортило издательство (правда это было очень давно и так уже никто не делает). Александр Красовицкий поставил ее в режим постоянного писания романов. Требовал по новому роману каждые полгода. С Кокотюхой так можно, но не с такими творческими людьми, как она. Человек на таких темпах присаживают сильно свой талант, который восстановить очень сложно. Я не уверена, что она восстановилась до конца. И еще одна сторона — она оторвалась довольно сильно от Украины.

Зашло много переводов — это как открылись границы. На них вырастут нормальные новые молодые авторы, которые не боятся выходить на сцену и ездить по всей Украине. А вы попробуйте сдвинуть с места господина Винничука, господина Шкляра или госпожу Матиос. Они прошенные. Им нужен автомобиль, хорошее питание, суточные, гонорар.

При этом из-за них не могут пробиться молодые авторы. На зарубежных выставках они не пускают никого из молодых. Там такая стена, и прорваться через нее даже Дерешу довольно сложно. Это мафия, которую надо постепенно, потихоньку ломать. Если придет нормальный директор Института книги, не будет болен нашими патриархами, ситуация постепенно изменится. Нам нужны какие-то новые лица.

С другой стороны молодые авторы — Андрей Любка, Любко Дереш — рюкзаки возьмут и могут переночевать чуть ли не на кариматах. Да, они бронзовеют со временем. Но они доступны.

Все зарубежные авторы очень доступны. У них нет звездной болезни. Они все того лишились давно.

Какие темы сейчас интересуют мир?

Мир интересуют тренды сегодняшнего дня — проблемы мигрантов, переселенцев, криминал.

Вы печатали книгу Юрия Яремы "Тепло его ладоней". Тема ЛГБТ — сейчас одна из актуальных в мире?

Я еще в "Кальварии" в 2002 году печатала книгу "Как быть родителями гомосексуалистов". Эта тема меня находила. Во-первых, у меня море друзей среди этой публики: журналисты, музыканты, писатели.Я никогда не ставила между собой и ними границу. У нас много было разных с ними проектов: с Иваном Рябчием, Константином Дорошенко.

Я с этим сталкивалась постоянно. Но сейчас это стало довольно модной темой, и это мне не нравится. Я на этом никогда не заостряла.

В связи с чем сейчас эта тема модная?

Причина — коммерческие гранты. На эту тематику во всем мире сейчас дают море денег. ЛГБТ-сообщества, права человека, и инвалидность — это актуальные социальные темы в мире, под которые дают большие гранты.

Раньше, до 2010, посольства болели демократией. Они сюда заводили суммы от 100 тысяч долларов и выше на тему демократии. Сейчас у них новая болезнь — права ЛГБТ-сообществ. Сразу же появились нахлебники-грантоеды: распространяют материалы, мол гомосексуалистов ущемляют. Я с гомосексуалистами общаюсь практически ежедневно. Ни о каких притеснениях они не говорят. Они жувуть обычной своей жизнью, которая просто другая.

Это все придумано и накручено. Такое в мире бывает. Это мода. Она уже года три продолжается, думаю, еще года два продержится. А потом придет какая-то другая.

Нужен ли был Киеву Киев-прайд?

Для того, чтобы поставить галочку, что Киев — европейский город, и тут такое проходит, я думаю, да. Я к этим вещам отношусь толерантно. Я просто очень рано начала ездить за границу, и меня просто приучили воспринимать это как норму жизни.

Когда государство начнет поддерживать культуру?

Раньше был всплеск фестивалей. Их финансировали фонд Ахметова и фонд Яценюка. Сейчас вымылись деньги, и все утихло. У нас нет финансов на выезд авторов за границу и даже на внутренние проекты. С другой стороны — улучшилась финансовая ситуация у издателей. Мы сами можем позволить себе профинансировать поездки авторов.

Деньги на культуру дают только тогда, когда экономическая ситуация в Украине более-менее стабильна. Очень много людей сейчас за чертой бедности. Если экономика наладится, года через два снова государство обратит внимание на культуру и сделает ее приоритетом.

У издателей одна работа — следить за трендами и наращивать мышцы. Наращивание идет очень быстро.

Закон о запрете ввоза российских книг этому поспособствовал?

Конечно. Но у нас начался откат этого закона. Мне вообще не нравилась формулировка в законе "частичный запрет" русской литературы. Я сторонник категоричных мер. Этот закон позволяет очень сильную коррупцию. Для того, чтобы российская книга перешла границу и продавалась в наших магазинах, надо получить разрешение. Разрешение выдают люди. Все. Дальше пошли по схеме. А надо было просто запретить — хотя бы на год. Нам не хватает всего-на-всего полгода. Вымылись русские книги. Появились пустые полки. Их надо восполнять. Надо сделать украинским издателям предложение, от которого они не смогут отказаться: дать издателям хорошие условия, чтобы книги продавались.

Если запретить русские книги хотя бы на год, украинские издатели нарастят денежные оборотные средства. И ситуация здесь улучшится сама по себе, потому что это бизнес. Мы очень быстро крутимся, если нам не мешают. Россияне и так сюда отходы сбрасывают — мусор, который у них не продается, типа Марининой.

Сейчас прослеживается еще одна угроза. "Рашкинстан" наступает на других фронтах. Создают по украинским законам здесь издательства и по российским лицензиям продолжают "кормить" читателей российским хламом на враждебном языке, но издают уже здесь, в Украине. Запретить это невозможно. Можно только публично "топить", вести просветительскую работу. Я минимум уже отследила 5 таких клонов крупных российских издательств. Мы должны понимать, что Россия так просто не избавиться от такого рынка как Украина, она будет и будет лезть сюда. Это как война, но на других фронтах. Поэтому я убеждена, что государство должно заниматься вопросом скорее политическим и бояться запретов нечего. Ведь с коммерческого это уже переходит в вопрос национальной безопасности.