Замысел украинского государства: социальность, самодостаточность, независимость. Часть третья

«Прежде, чем тратить огромные деньги на оборону, нужно создать для людей такой уровень жизни, который они захотят защищать».

Карл Густав Маннергейм, государственный и военный деятель Финляндии

Независимость украинского Государства

Настоящая независимость будущего украинского Государства невозможна без его самодостаточности, опирающейся на социальность. Вместе они создают, формируют, поддерживают и укрепляют друг друга, объединившись в единую систему социально-экономических отношений на основе взаимных прав, обязанностей и ответственности Государства, Общества и Человека.

Независимость считается одной из основ духа нации. В тоже время это бесконечный процесс обретения, развития и сохранения собственного времени и ритмов государства, его пространств и структур, требующий борьбы и постоянного напряжения сил. Однако в основе, для государства, всё сводится к экзистенциальным вопросам установления и поддержания границ, и пределов. Тоже находящихся в нескончаемом процессе формирования, трансформации и переходов одного в другое.

Необходимость границ есть результатом представлений человека о реальности – разграничения физических предметов и явлений в пространстве, и времени. Однако в социуме существуют границы, обладающие меньшим динамизмом, чем в природе, и большей устойчивостью за счёт некоторых виртуальных и вневременных его свойств, и характеристик.

Границы – принципиальный фактор формирования сообществ Homo sapiens. Независимо от того материализованы они или метафоричны. Их организация, оформление, правила пересечения, представления о них есть порождением своих эпох и культур и отражают внутренние характеристики любого человеческого общества. То есть, восприятие границы, отношение к ней и виденье мира по ту её сторону формируется внутри государства виртуально-синтетическим путём на основе его собственных трактовок происходящих событий и взаимодействий. Потому незнание мира с другой стороны границы часто порождает предрассудки и стереотипы, не имеющие ничего общего с реальностью. Которые, накапливаясь, формируют ментальные (воображаемые) границы между народами, существующие только в их массовом сознании. Поэтому, в зависимости от образа другого мира, порождённого внутри общества, граница будет выглядеть как зло или добро – разделять или объединять.

В государственном управлении граница – это одновременно и некий край контролируемого управленческими технологиями пространства власти, и область соприкосновения, пересечения и наложение различных, часто разнотипных структур и подпространств самого государства. Кроме этого для государства граница есть посредник общения между ним и миром, создающий и его, и мир. Само существование государства выявляется только через его взаимодействие с другими государствами через границы, в соответствии которым своё отчуждается, а чужое присваивается. Граница принципиально делит жизнь государства на внешнюю и внутреннюю – выражение своего и впечатление от чужого.

Если самого государства мало, значит, требуется больше его пределов для проникновения в мир и закрепления в нём с их помощью. Для этого (за В. Подорогой), кроме собственных ресурсов, используются и внешние, «протезирующие» средства. Прекрасным примером в этом может послужить государство Израиль с его экономическим, политическим, культурным и военным влиянием в мире. В том числе и за счёт поддерживаемых государством диаспор.

Поэтому нельзя пренебрегать границами или недооценивать их значение для создания образов своего и других государств, выстраивания с ними различных систем взаимодействия. Анализ геофизических, социальных и персональных границ, по которым происходит примыкание и контакт пространств, и территорий государств, обществ и личностей даёт возможность проследить, понять, осознать, помыслить и спрогнозировать те процессы в государстве и его обществе, которые далеко неочевидны. Реализация полученных в этой области знаний, выводов и рекомендаций придаёт один из смыслов существованию и деятельности, как Верховной Рады, так и Кабинета Министров Украины. Чего, к сожалению, систематически в их работе не наблюдается.

Сущность «живых» границ будущего украинского Государства заключается во взаимоотношениях на них внутреннего и внешнего, объединении их пространственности и аспектности, процессуальности и динамизма. Совместное владение пространством границ за счёт разделения контрагентов на основе пределов (например, апорической комплементарности национальных законодательств стран-соседей) позволит будущему украинскому Государству (без ухудшения отношений с ведущими международными àкторами) не превратиться в «серую» зону или поделённую другими государствами территорию, а состояться в качестве признаваемого всеми фронтира, совершившего статусный переход из состояния пограничья в ранг приграничья. Обретя и сохраняя, таким образом, гибкость и подвижность своих границ, собственную самобытность и независимость. И даже на этом основании вернуть себе Крым.

В современном мире границы являются процессом переходности и условием собирания множественности субъектов отношений в единое целое для их взаимодействия. И такое опространствование совместности естественно использует метафизику в качестве метода борьбы с догматизмом. Однако, для обретения и поддержания состояния собственной независимости, будущее украинское Государство должно создавать, кроме внешних, чаще виртуальных, и реальные внутренние границы. Обладающие онтологическим и практическим смыслом, конструирующие и организующие государство в единый целостный организм.

При этом создавать границами конструкцию будущего украинского Государства – достаточно жёсткую схему социальных отношений – должны люди, с одной стороны находящиеся внутри украинской культуры, а с другой – осознающие мультикультурность всего населения Украины. Поэтому, при её построении, принципиально должно выполняться условие включения в эту схему всего населения Украины (с реальностями всех его культур) таким образом, чтобы она не была колониальна по отношению к ним.

Однако следует понимать, что даже в случае нейтральной равноудалённой непредвзятости такой конструкции (то есть создания универсальной балансовой модели человеческих культур и цивилизаций в одном государстве, о чем писал Г. Гессе в своей «Игре в бисер»), в ней всё равно будет присутствовать крипторасизм: система идей может поменять взгляды общества, но социальные отношения между индивидами все равно будут выстраиваться ситуативно. И не существует способов преодолеть это явление. Поскольку такое преодоление означает признание существования не-культуры или не-цивилизации. Что принципиально исключает возможность построения любого государства.

Поэтому некоторые требования (например, безусловное равенство во всех сферах гендерных взаимоотношений), выдвигаемые нашими европейскими «старшими братьями», как условие помощи или принятия Украины в их «семью», принципиально недостижимы и не редко являются лишь отговорками для затягивания времени (с целью решения своих вопросов за наш счёт) или отказа в предоставлении такой помощи.

Кроме того, украинцам необходимо быть готовыми к тому, что платой, за обретение будущим украинским Государством максимально возможной степени независимости от негативных и/или агрессивных действий со стороны других государств, является упрочение границ и ограничение – quid pro quo – его пределов другими áкторами международных отношений. Что обязательно изменит социальные взаимоотношения в будущем украинском обществе, закономерно вызывая редукцию его демократичности.

Отсюда и вытекает одна из основных задач его будущих элит – нахождение такого баланса между свободой и несвободой человека за счёт различных форм, методов и объёмов применяемого насилия и средств принуждения, чтобы он продолжал быть движущей силой развития, как общества, так и государства.

Основы и суть процессов достижения независимости

Границы и Пределы

Чтобы уяснить, как, где, когда и какие строить границы, и пределы будущего украинского Государства, создавая адекватные полученным вызовам и сложившимся обстоятельствам его формы и управленческие структуры, необходимо понимать различные, в том числе и современные подходы к восприятию границ, применяемые в мире. Ведь на границах привычные явления видоизменяются: в результате процессов смешивания, взаимодействия и взаимопроникновения образуются новые традиции и обычаи, сущности и культуры. Утверждаются знаковые архетипы, которые сохраняются веками и сказываются в наше время в совершенно ином, новом контексте. При этом влияние многих границ может быть, на первый взгляд, незаметным и не ощущаться в каждодневной жизни.

Сегодня понятие «граница» приобретает в государственном управлении все большее значение, становясь наиболее продуктивным инструментом процедуры наделения смыслом деятельности государства и общества. Причина этого не в происходящих тектонических изменениях систем международных и социальных отношений – это всё процессы-следствия. А в сложности определения перехода между живым и неживым – человеком и неантропоморфными сущими (животными, техническими устройствами, неорганическими формами жизни), его различными видами социальных и культурных практик.

Неживое растёт на гранях. Живое сосредоточено во внутреннем пространстве и распространяется во внешнее, воплощаясь в нем. Оно концентрируется на границе, где встречаются внутреннее прошлое объекта и его внешнее будущее.

Поэтому, для определения сущностей и направлений построения будущего украинского Государства, выяснение содержания понятия «граница» особенно важно в связи с крахом универсализирующего смыслоцентризма, определявшего культурную специфику европейской истории. Сейчас, когда заново актуализируются идеи обустройства различных пространств на основе националистических, а то и трайбалистских взглядов на жизнь, и желаний регионального доминирования, категория «смысла» не может больше восприниматься как единственный и единый горизонт существования человека или способ измерения понимаемости мира. Она может неоспоримо использоваться только как условие построения взаимосвязей для множества субъектов.

Это означает возвращение в государственное управление, после его деконструктивистского очищения, метафизического способа мышления. Что сменит неразрешённую диалектику между учредительной и учреждённой властью заново переосмысленными отношениями между возможностью и действительностью, требующими нового понимания различных категорий границы в их целостности. То есть при решении проблем границ политике возвращается её онтологический статус, что неизбежно ставит вопрос определения в любой сфере жизни человека и общества границ присутствия и отсутствия государства. Нахождения и выделения позиций (точек), в которых оно обязано остановиться.

Поэтому государственное управление в эпоху после постструктурализма должно функционировать в обществе за счёт синтеза своего присутствия и отсутствия, как равноценных составляющих. Что даёт государству новые возможности координации развития и защиты человека, и общества за счёт управления смыслами их существования – конструирования и деконструирования этих смыслов.

Такая координация – это пространственная трансгрессия темпоральности в историческом времени по причине невозможности выхода к вечному в современном мире. Мы подходим к логичному завершению эпохи антропоцентризма – человечество и природа, в их нынешнем состоянии, уже не могут конструктивно сосуществовать друг с другом. Поэтому, как попытка выхода из этого противостояния, происходит не появление новых социальных движений в человеческом обществе, а оприроднивание мира.

Современная человеческая мысль пришла к выводу, что понятия «предел» и «граница» родственны и являются двумя сторонами одного процесса – ограничивания. Предел указывает на высшую сущность бытия вещи (то, чем она должна быть по предназначению) и её небытия (когда и как она прекращает своё существование). Граница указывает на то, что вещь или явление существует – занимает определённое место среди других вещей и явлений в пространстве, и во времени. Поэтому наличие чего-либо в природе определяется границей, а его сущее – через её чёткость. Мы существуем, поскольку ограничены!

При этом граница есть местоположением смысла жизни – она дуальна: одновременно пространство и линия, атрибут вещи и нечто самостоятельное; принадлежит и не принадлежит бытию вещи; выражается в категориях количества и качества; собирает что-то в одно и отделяет одно от другого; включает в себя «нечто» и «иное». Это образ вещи, который можно воспринять при помощи человеческих органов чувств.

Поэтому государственное управление определяет границу любого явления или объекта своей сферы, как особое пространство, составленное из пределов, определяющее содержание, отношения и расположение этих явлений или объектов среди других явлений или объектов. Важным в определении границ в государственном управлении является то, что противоположности, образующие её («Я» и «Иное»), значимы друг для друга. Поэтому граница есть открытое пространством «между» ними, в котором соединяются их различные горизонты смысла.

Потому область «пограничья», как бытие на Границе (процессы взаимодействий и отношений со всевозможными взаимопереходами одного в другое), имеет гуманитарное измерение – для её познания недостаточно рационально-логического подхода, так как жизнь здесь переживается в непрерываемой целостности, не вписываясь в субъектно-объектную схему отношений. Вследствие чего в современной парадигме государственного управления Граница воспринимается как символ отношений, внутри которых осуществляется движение смыслов к нему и от него.

Поэтому (за Дж. Прескоттом) понятия «граница» и «фронтир» были разделены: первая представляет собой линию, а второй – зону. То есть фронтир обладает площадью и может обозначать «плавающую» границу – зону раздела между контролируемой и неконтролируемой территориями.

В отличие от разделяющей линейной границы фронтир – соединяющая переходная зона взаимодействия. Такое представление о нем впервые зародилось в древних китайских хрониках – Сыма Цянь считал фронтир подвижной границей между варварством и цивилизацией. Поэтому фронтир обрёл важное символическое значение в Восточной культуре и политике.

Подобное значение – символический барьер, разделяющий миры цивилизации и варварства, только в менее негативной коннотации, – фронтир имел и в Римской империи. Но в ней, в отличие от Поднебесной, вследствие процессов размывания границ государства, и, в дальнейшем, вынужденного расширения зоны и самого состояния фронтира на всю территорию империи за счёт приспосабливания римлян к варварам, произошло разрушение целостности римского общества – его внутренних пределов. Это и явилось одной из основных причин падения Западной Римской империи.

Сегодня в государственном управлении понятие фронтира, как места в пространстве, состояния и процесса, протяжённого во времени, обретающего собственную мифологию и символизм, концептуально рассматривается в своеобразном триединстве американского («тернерианство») и европейского (школа «Анналов») исторического опыта, и символической географии.

Причём американская и европейская научные школы изучают Границу не только, как состояние Общества («духа нации»), но и исследуя её связи с природой государств (Л. Февр), определяющие конкретное политическое и военное значения Границы в каждом отдельном случае. Символическая же география изучает процессы построения ментальных границ в Обществе на основе его отношения к «чужому» (то есть процессов противопоставления «своего» и «чужого»).

При этом с точки зрения мирового опыта государственного управления считается приемлемым, что политическое и административно-территориальное разделение не всегда может совпадать с культурно-этническими и символическими элементами, присущими непосредственно зоне фронтира, из-за его постоянно меняющихся условий существования и развития. Что делает границу государства «объёмной» в пространстве и времени, выходящей за его географические линии (например, совместные экономические предприятия, объекты религиозного поклонения и диаспоры). А сами государства – глубоко зависимыми друг от друга.

Для Украины её отнесение к зонам различных типов фронтира всеми её соседями (включая исламскую Турцию, посредством крымско-татарского населения, и другими мусульманскими диаспорами, проживающими на её континентальной территории, посредством идей Корана) и крупными мировыми игроками (США, ЕС, РФ и КНР) представляет для дальнейшего существования нашего государства, кроме широких возможностей, наибольшую опасность. Причина которой кроется в том, что с политико-географической, социально-антропологической, социокультурной и цивилизационной точек зрения украинское Пространство продолжает беспрепятственно и активно колонизироваться иными нациями и народностями. Которые, смешиваясь и взаимодействуя, размывают украинство, лишившееся центров своего притяжения благодаря постоянной деструктивной деятельности и преступной бездеятельности национального правящего класса.

И как бы об этом не трубили различные СМИ, в действительности формирования новой украинской общности не происходит – нет для этого ни идей, ни оснований. А пришлое население нередко имеет полную поддержку своих действий со стороны собственных культур и государств. К тому же немалая часть из них не адаптируются в Украине, идя на прямые конфликты, как друг с другом (например, армяне и азербайджанцы), так и с местным украинским населением. Идёт медленное поглощение и переваривание нынешней Украины различными путями, методами и средствами. Поэтому украинцам требуется продуманная и активная защита, и реколонизация своих пространств.

При этом нужно понимать, что для Китая другие земли всегда будут оставаться землями варваров, которые должны платить дань. Для США выгодно некоторое опосредованное развитие подконтрольных территорий, чтобы их население могло эффективно подпитывать американскую экономику, позволяющую сохранить американцам свой образ жизни и ведущее место в мировой иерархии. Для имперской России захваченные территории всегда играют роль буфера безопасности из-за её страха потери своей привычной и устоявшейся социальной архаичности, а колониальное развитие таких земель производится только в соответствии с потребностями военно-промышленного комплекса и планов защиты отечества. Для ЕС все прилегающие населённые территории и их контроль – это способ огородить свою «землю обетованную», которую они строят уже несколько столетий, от возможных посягательств на её разумно-божественное устройство и, по дешёвке, получить послушных чернорабочих-строителей.

Но особенно интересно выглядит ситуация с территорией Украины с точки зрения Корана: «Земля принадлежит Аллаху, и он даёт её в наследие, кому пожелает из своих рабов» (Коран 7:128); «Сражайтесь с теми из людей Писания, которые не веруют ни в Аллаха, ни в Последний день, которые не считают запретным то, что запретили Аллах и Его посланник, которые не исповедуют истинную религию, пока они не станут собственноручно платить дань, оставаясь униженными» (Коран 9:29). То есть территория Украины воспринимается истинными мусульманами, как дар ас-сульх (территория перемирия) – промежуточная категория между дар аль-ислам (территорией ислама) и дар аль-харб (территория войны). Поэтому для христиан-украинцев со стороны Корана выбора не оставлено: рано или поздно либо война, либо ислам, либо не самая райская жизнь в тени ислама. Ведь каждый «неверный» занимает землю, на которой он живёт, незаконно – она собственность Аллаха. А цель «верных» состоит в том, чтобы власть Аллаха была принята всем человечеством и земля, в том числе, вернулась его законному владельцу.

Особо нетерпимой для них является ситуация, когда земля, уже бывшая дар аль-ислам, вновь отвоёвывается «неверными». Тогда освободить эту территорию и вернуть её вновь под власть Аллаха становится одной из главнейших обязанностей всех мусульман – джихад для освобождения таких «незаконно оккупированных» территорий должен вестись в первую очередь. Теперь стоит вспомнить, что бóльшая часть территории современной Украины была под властью Золотой Орды и платила «фай» на протяжении ста лет во времена Берке, Узбека, Джанибека и Бердибека. А потом ещё время от времени Крымскому ханству и Османской империи (некоторые её части почти до времени заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора в 1774 году).

Лишившийся своей культуры человек испытывает травму кастрации (примером может послужить неизбывная тоска многих украинцев по подлинному величию реальных достижений эпохи СССР). Сейчас к этому прибавляется колоссальное давление на человека со стороны современных дегуманизационных процессов внечеловеческой окружающей среды. Которая, в обмен на его отказ жёстко стоять на защите границ своей идентичности, соблазняет человека вкусом некой эфемерной сладости: виртуальная реальность, айфон, роботизированная доставка товаров и продуктов, работа на удалёнке, деньги на электронном счету и тому подобное. Но нечеловеческое не может воспроизвести человеческое (человек – существо социальное). Поэтому оно всегда производит симулякр.

Потому, учитывая негативные аспекты отводимой Украине роли фронтира, одной из основных задач будущего украинского Государства (его лидеров, героев и элит) должно стать приобретение ним статуса лимеса – приграничья. В Римской империи его название всегда писали с большой буквы, добавляя географическое определение, так как хорошо знали, что граница границе рознь.

Смыслом такого перехода является изменение статуса географических территорий будущего украинского Государства при сохранении статуса его социально-культурного инобытия – пограничье становится приграничьем. То есть это уже не место для экспансивного освоения своеобразного «Дикого поля» – эдакого хартленда Европы (как его воспринимали императоры Австро-Венгрии и России, Сталин и Гитлер, немалое количество нынешних политиков примыкающих стран), – а заселённая украинцами территория.

Тогда само существование будущего украинского Государства обретает иной смысл и вес в глазах его соседей. А значит, допускает передачу ему прав на военно-тактический контроль своей территории и её стратегическое обустройство – создание и развитие определённых структур и центров внутреннего притяжения. Что означает общее признание за украинцами права на обладание своим Пространством и его аутентичное развитие.

Получение будущим украинским Государством статуса приграничья, как со стороны России, так и со стороны Европы (а противостояние этих áкторов и их блоков в той или иной форме и степени продолжается уже более трёхсот лет), при сохранении его состояния фронтира, позволит получить ему устойчивый нейтральный статус, активно поддерживаемый всеми сторонами. Что означает огромные возможности для его будущего экономического и политического развития (например, как условие сохранения нейтральности, возврат Украине Россией Крыма на взаимовыгодных условиях), и защиту от размывания, происходившего в Западной римской империи.

Диалог и математика

Явление границ и пределов – фундаментальное правило природы. Универсальное явление, пронизывающее всю нашу жизнь на всех её уровнях. Выявление закономерностей, присущих различным границам и пределам, позволяет в процессе государственного управления заранее обнаруживать различные опасности и угрозы, определять вероятность наступления самых разнообразных событий – от войн и катастроф, до получения доступа к новым видам ресурсов и технологиям. Ведь в природе границы и пределы, образуясь, физически эволюционируют универсальным способом через кубы и многогранники в виде фрактальных сетей (современные геометрические модели Г. Домокоса). А принцип подобия – бытие определяет сознание – являет схожие правила формирования и дезинтеграции границ в социуме. Только в обществе границы – это тени. Искажённые, в большинстве своём статистические тени совершенных форм идей, выдвинутых человечеством для понимания вселенной и самих себя. Как в аллегории Платона о пещере.

Все вышеперечисленные философские концепции и принципы построения, и функционирования границ и пределов применялись в той или иной степени в различные исторические периоды на практике в различных системах государственного управления. Поэтому они также могут использоваться при анализе функционирования и взаимодействия государств, обществ, их структур и систем управления. В этом контексте особый интерес вызывает явление фрактальности.

Фрактальные сети – нерегулярные самоподобные структуры, объединённые особыми отношениями для выполнения возложенных на них функций и задач. Фрактальный подход в государственном управлении позволяет изучать и учитывать способность к самоорганизации динамичных социально-экономических систем (например, мелкий бизнес).

При анализе фракталы используются, когда в реальном изучаемом объекте присутствуют нелинейные связи, а он порождает своим существованием поток данных недетерминированной природы. Чем и являются, например, современная экономика развитых государств мира и структура их обществ. То есть объект анализа имеет несколько вариантов своего развития в некотором «коридоре» условий и возможностей, а его состояние и потенциал в будущем определяется его нынешним состоянием и свойствами. Это позволяет моделировать процессы хаотического развития, как объектов, так и их систем – того состояния детерминированного хаоса, в котором сейчас пребывает Украина, а остальной мир – медленно погружается. С этой точки зрения для нас всё не так уж и плохо: пока мир погрузится в хаос, мы уже там как-то обустроимся.

В реальностях постструктурализма и постмодернизма будущее украинское Государство всё равно появится на свет в статусе фронтира. Значит, во время своего рождения и начальных этапов развития оно не сможет ни требовать, ни иметь чётко обозначенных границ своих пространств, за исключением их формальных признаков (государственные границы, международный статус и так далее). Основная задача украинского общества, его героев, лидеров и элит на этом этапе будет заключаться в выделении, закреплении и упрочнении этих пространств за счёт определяющих их особенных свойств. То есть разговор будет идти об определении границ, пределов и качеств украинства.

Будущее украинское Государство, несмотря на тенденцию возврата мира в раздробленное состояние неофеодализма, должно обладать единым ядром. Но в виде сетевой организационной структуры, состоящей из нескольких различных центров притяжения (рассчитанных на все группы населения), которые будут осуществлять конструктивное взаимодействие и координацию между собой по общим проблемам, затруднениям, интересам и зависимостям в едином ключе на основе механизмов стейкхолдерских и солидарных отношений.

То есть, в соответствии с вызовами времени, это должна быть гибридная управленческая структура, объединяющая преимущества дивизионной (адаптивность) и матричной (единое управление по основным функциям) структур. Такая сеть будет выступать одновременно стабилизатором и предохранителем сразу по двум серьёзным проблемам государственного строительства и управления: 1) сохранять центральное руководство Государством; 2) ограничивать централизованные функциональные структурные подразделения только ключевыми вопросами деятельности. В результате узурпация власти значительно усложнится, а эффективное функционирование механизмов коллективного принятия решений относительно возникающих насущных вопросов становится реальностью.

Серьёзную помощь украинцам в построении такого их будущего Государства окажет тот факт, что фронтир всегда формирует вокруг себя очень устойчивый миф (в греческом понимании этого термина: «В начале было Слово» – Ин. 1:1). Чем его значение и влияние на самосознание, и развитие нации отличается от значения и влияния границы. Украинству нужны свои миф о фронтире и миф на фронтире. То есть двойной миф: себе и о себе – самоисполняющееся пророчество, вписанное в контекст мира и собственной истории, которое объединит большинство украинцев, и даст им перспективу в предстоящем бытии.

Философия построения будущего украинского Государства-фронтира связана с необходимостью обретения украинцами радикально нового, творческого мышления, способного бросить вызов собственным стереотипам, догматизму, инертности, социальной апатии и тому подобному. Должна произойти смена социокультурной парадигмы, особенно в отношении подвижности границ (о чём говорит, в частности, неклассическая философия П. Флоренского, М. Хайдеггера, Ж.-П. Сартра, Г. Марселя, Н. Бердяева). Для будущего украинского Государства процессы пересечения границ должны стать формой жизни. Необходимость этого диктуется происходящими глубокими преобразованиями во всей мировой системе отношений человека с окружающим миром, когда особое значение приобретают социальные и гуманитарные смыслы жизни.

В принципе Граница становится проблемой только из-за нашего отношения к миру и самим себе – происходит нарушение целостности человеческого бытия и познания. Существуют две крайности: либо размывание границ (вплоть до их исчезновения) там и тогда, где и когда их присутствие необходимо и оправданно; либо несвоевременное и неуместное установление жёстких границ вопреки здравому смыслу. С размыванием границ между своим и чужим, внутренним и внешним человек теряет основу, необходимую для всякой определённости и самоидентификации. Саму возможность обозначения и осмысления Границы как таковой. При жёстком закреплении за границей смысла разделяющей черты многие ситуации становятся принципиально неразрешимыми.

Поэтому любая из этих крайностей не способствует позитивному диалогу и вызывает кризис культуры границ. В итоге в обществе неконтролируемо растут инертность мышления, неоправданные амбиции, анонимная ответственность и неспособность к аргументированному разговору – явления, всегда приводящие к драматическим, и даже трагическим для Государства последствиям.

Потому глубокое осмысление в государственном управлении опыта бытия на границе и феномена самой границы позволяет конструктивно влиять различными способами на решение многих проблем Государства. Ведь каждое явление в своей немалой части происходит именно на Границе – месте особой реальности, где возникает иной, внутренний, механизм смыслообразования. При этом бытие границы связано не с началом или завершением процессов перехода через неё, а с их условной «серединой», когда «одно», полагая «другое», связано с ним глубоким взаимопроникновением и бесчисленными переходами. То есть с «жизнью» Границы, что порождает в этом Пространстве принципиальную незавершённость и незавершимость процессов государственного управления. А значит, открывает новые уникальные управленческие возможности за счёт придания границам и пределам свойств адаптивной подвижности.

Поэтому одним из немногих, подходящих такой ситуации принципов контроля своих границ и векторов развития будущего украинского Государства-фронтира в условиях мирового кризиса, есть обращение к позитивному смыслу отрицания – отрицание неопределённости, бесформенности, вседозволенности, то есть к борьбе с хаосом за существование смысла. Иначе будущее украинское Государство физически не сможет появиться и существовать даже в том формате, в котором сейчас существует Украина, изо всех сил оправдывающая перед всеми свой моральный и гносеологический релятивизм.

Понимаемая таким образом Граница («граница-переход») есть особая социальная реальность гуманитарных смыслов, совместное бытие личностей, их со-творчество и смыслотворчество, где социальность Государства играет фундаментальную роль.

В этом смысле современная ситуация в мире (кризисы различных систем государственного управления и международных отношений как следствие кризиса восприятия и понимания границ) воспроизводит ситуацию начала XX ст., приведшую к двум мировым войнам, когда на фоне общекультурного кризиса стали очевидными недостаточность позитивистской точки зрения и необходимость «прощания с Декартом» (за О. Розеншток-Хюсси). Господствующие мотивы обоих времён в основных чертах также повторяются: глубокое разочарование во всех формах рационализма, перенесение интереса с внешней стороны жизни на внутреннюю, мечты о возрождении утраченной органической целостности духовного бытия (это, кстати, отчасти поясняет нынешний взрыв развития религиозного фундаментализма в различных конфессиях). В результате мы неизбежно наталкиваемся на проблемы, артикулированные Ф. Шеллингом и Г. Гегелем.

Переход к гуманитарным принципам и формам государственного управления в будущем украинском Государстве порождает различие между понятием и идеей Государства. В первом случае речь идёт о том, что есть государство до нас и без нас. Во втором – чем оно является для нас. Такой переход (за Г.-Г. Гадамер) полностью исключает анонимную ответственность и порождает реальность свободы выбора и личной ответственности в ситуации плюрализма и релятивизма. У Государства в состоянии фронтира появляется особая роль – борьба с обезличиванием Общества, усреднением и нивелировкой Человека.

Государство в состоянии фронтира (то есть «граница-переход» размером с государство) – это особого рода реальность, которую сложно построить и ещё сложнее сохранить ввиду динамичности всех её процессов. Поскольку существует она в открытости сторон друг другу, когда есть другие «Я», в отношении которых ничего нельзя знать наверняка и заранее. Однако даже приближение к этому состоянию украинского общества уже вызовет немалый положительный эффект в развитии его систем государственного управления.

Философия Государства в состоянии фронтира – это вариативность возможного, а социальный потенциал зависит от понимания его Обществом, что единство проявляется только в отличиях. Её сложно концептуализировать, поскольку бытие в этом состоянии принципиально незавершимо. Но она позволяет границам Государства быть лабильными (одновременно усваивающими и не преобразующими его изначальный природный ритм), что открывает огромные возможности в государственном управлении.

Философия Общества в состоянии фронтира – это поиск и понимание, поскольку сам феномен Границы возникает на пересечении различных смыслов, вещей и явлений. Это «место» слияния различных горизонтов, где происходит постоянное проступание нового смысла. Поэтому расширение горизонта сознания очень важно в нынешнем украинском обществе с его расшатанной системой ценностей. Найти своё – значит понять это. Обращение к традициям позволяет более содержательно воспринимать явление Границы, поскольку традиция несёт в себе смысл первичной реальности человека, на котором и держится для него понятность чего-либо.

Философия Человека в состоянии фронтира – это позитивное и нестандартное мышление в условиях системного кризиса, давление которого он постоянно испытывает. Отсутствие вѝденья и попыток нахождения позитива не только психологическая, но и мировоззренческая проблема украинцев. Она решается осмыслением возникшей ситуации, её адекватной оценкой, определением своего положения в ней, воспитанием в себе культуры несогласия и непринятия, необходимой в разного рода конфликтных ситуациях (например, относительно явления коррупции).

Отсюда жизненно необходимым становится Диалог, что усиливает роль МИДа и внутренних коммуникационных систем в будущем украинском Государстве. Причём в диалоге другая сторона не объект для безучастного нейтрального анализа полученной информации, а субъект обращения к своей точке зрения. Оттого Диалог – единственный способ сосуществования на Границе. И хотя он всегда будет оставаться незавершённым, но само его наличие порождает гуманитарный смысл, понимания которого не хватает нынешним украинцам – это признание для себя ценности бытия Другого. Что очень важно, как во взаимоотношениях триады Общество-Человек-Государство, так и при будущем разрешении проблем Донбасса и Крыма.

Такое признание имеет социальное измерение, от которого нужно отталкиваться в поисках смысла образа украинского Государства, находящегося вне времени. Оно приводит к пониманию целостности такого смысла не как данности, а как проблемы сознания, решаемой в момент встречи с Другим. Это точно не взгляд на всё со своей точки зрения, то есть только в связи с собой и по отношению к себе. Диалог на Границе – это, одновременно, место и процесс рождения, и осуществления нового смысла, когда смысл одного раскрывается в контексте смысла другого. У будущего украинского Государства нет иного пути развития. Граница есть вызов небытию – тому, что лежит за границей. И тем значительнее вызов, чем чётче прочерчена граница.

Например, Европейский Союз ограничил себя изнутри теми, кого собирался в себя включить, но не собирался ассимилировать (внутренний предел), а снаружи – теми, кого не собирался включать, но имеет на них влияние (внешний предел). Жёстко очертив свои границы двумя полосами отчуждения, он стал в оппозицию ко всему, что оказалось за его пределами. Это позволяет увидеть его исторические перспективы – раз границы уплотнились, значит, ЕС будет существовать и далее, строя различными способами свою «землю обетованную». Однако, в соответствии с законами природы, у него обязательно появятся другие проблемы и затруднения, связанные с гомогенизацией и герметизацией его Пространства.

Любая система, способная себя очертить, всегда вовлекает в себя интересующие её более пассивные элементы, не способные этого сделать – так происходит экспансия. И эта закономерность есть возможностью (как и опасностью) для Украины стать членом ЕС. Поскольку понятие единой Европы для украинцев более убедительно и привлекательно, чем нынешнее понятие государства Украины из-за того, что современный смысл понятия «украинство» не подразумевает обязательную принадлежность к этому государству и его обществу.

В отличие от ЕС, границы Евразийского союза размыты. Что, однако, не значит, что Евразия не экспансивна. Это означает, что её в значительной степени не существует – нет единого понятийного аппарата и чёткой иерархии ценностей. Это не социальное формотворчество, в отличие от ЕС, а разновидность вассальной подчинённости. Что есть другим вариантом опасного для украинцев возвращения в состояние полной зависимости – любое государство, не имеющее своих центров притяжения, вынуждено присоединиться к какому-то полюсу влияния.

При жёстком очерчивании индивидуальности, происходящем сейчас в России, часть менее чётко индивидуально очерченных украинцев естественно будут стремиться попасть, как минимум, в её пределы (культурные, экономические, территориальные и так далее). При этом причина такого поведения не в обаянии генерируемых РФ цивилизационных идей, а в необходимости украинцев, как личностей, самоопределиться любой ценой, раз их правящий класс не позволяет им сделать этого вот уже почти тридцать лет. Признав отсутствие своей уникальности в собственной стране, ощущая потребность хоть кем-то стать, они хотят стать не Другим, ибо диалога с ними никто не ведёт, а частью чего-то большего. Причём чёткость границ привлекает людей куда сильнее, чем их наполнение. Именно граница даёт человеку особый статус, а не глубина мысли или разнообразие интересов. Общности, отказавшиеся от границ вообще, долго не живут. Это надо хорошо понимать компрадорской части украинского правящего класса.

В общечеловеческом масштабе бороться могут только достаточно мощные ограниченности, идеям границ которых удаётся обрести популярность и завладеть вниманием людей. Таким образом и происходит оприроднивание человеческого мира путём концентрации его в нескольких идеологических суперсистемах. Недаром за последние тридцать лет стало на много меньше различных идеологических «-измов», хотя нужда в человеческом самоопределении не ослабела. В действительности существует всего несколько таких устойчивых мощных идеологических ограниченностей в человеческом мире.

Впрочем, наличие реально отграниченных объектов внутри чего-то целостного эту целостность и разрушает. Украина разделена именно в силу того, что её Запад и Восток обладают каждый своей спецификой и уникальностью, а необходимого всестороннего диалога меж ними не ведётся. И чем чётче будет пролегать эта внутренняя граница, тем сомнительней будет внешняя. Чтобы стать настоящим государством, будущему украинскому Государству необходимо разобраться со своими внутренними конфликтами и проблемами, и наладить исчерпывающий конструктивный диалог между своими частями.

То же касается и общества: чем сильнее людской индивидуализм, формирующий множественность границ, тем оно слабее. При очерчивании границ своим уникальным способом у каждой личности совершается акт духовного, что плохо согласуется с принадлежностью к каким либо конфессиям и государствам. Неконтролируемый взрыв индивидуализма без наличия компенсаторных механизмов в обществе привёл к ослаблению и развалу СССР. А на постсоветском пространстве именно те державы, которые его ограничивали (особенно через отказ от идей оголтелого либерализма), смогли кое-что сохранить и чего-то добиться. Во всём необходимы мера и баланс.

При всей демократичности США, каждый американец отдаёт своему государству необходимое ему внимание и налоги. При этом ощущая себя связанным со своей державой в гораздо большей степени, чем украинец. И также в большей степени зависит от неё в моменте самоопределения. Американцы сражаются не за вид своего государства (поэтому и существует такое разнообразие в административном и законодательном устройстве штатов), а за модель своих взаимоотношений с ним – свой образ жизни. Поэтому они и делегировали право на установление границ своей стране (жёсткое законодательное и административно-силовое регулирование общественной жизни), отказываясь от прав на излишнюю индивидуализацию.

Таким образом компетенция самоопределения должна передаваться на внешние границы, что делает систему живой. Иначе замыкание на внутренних границах порождает разрушающие конфликты и смерть системы. На этом правиле держится любая социальная структура, обладающая собственной волей. Поэтому ни одно государство не может обрести реальной независимости, если внутри него присутствуют слишком большое количество слабо контролируемых ярких индивидуальностей и их групп (что есть одним из требований и следствий либерализма). А его общество не может эффективно развиваться, когда в нем слишком много харизматических «личностей» и «гениев», ведущих за собой людей в противоположные стороны. Оно перестаёт быть целостным. Эти ограничения и определяют количественные и качественные показатели, и требования к настоящим национальным лидерам, героям и элитам.

Жизнь государства на его внешних границах даёт ресурсы для экспансии, ярким примером чему есть отношения македонского царя Филиппа и его сына Александра. И, одновременно, ставит вопрос о выработке жёстких культурных требований и правил к месту, рангу и функциям Лидера, и Героя в будущем украинском Государстве (в соответствии с возникающими вызовами, наличными ресурсами, поставленными целями и задачами), которые должны, вначале, выбороть право на собственное Пространство Украины. Затем провести его реколонизацию и установить ему границы. А потом начать национальную экспансию в мир посредством расширения его пределов.

Маски и мимикрия

Изначальная слабость будущего украинского Государства ввиду описанных выше причин и условий, требует маскировки процессов его создания и развития. Да и в дальнейшем, для сохранения его независимости, тоже придётся использовать это действо посредством специфических феноменов – масок и мимикрии. Эффективным механизмом их реализации, опять-таки, является граница.

Создание масок для государства – это его деятельность по возможно более полному совмещению образов общепризнанного Государства-канона и самого государства. Благодаря чему оно или его органы «социализируются» в «обществе» себе подобных.

При личном общении людей маски воспринимаются негативно (архетип «Персона» по К. Юнгу). Но обществу, как и государству, наличие их необходимо – в иллюзорности масок кроется позитивное содержание. В первую очередь это маскировка собственных проблем и слабостей. Кроме того это создание у окружающих соответствующего настроения и оправдание их ожиданий. Маска используется также для самопрезентации и управления впечатлением. А когда окружающие представляют угрозу, она обретает функцию доспехов, оберегающих от опасности, или панциря, необходимого для нейтрализации собственного страха. В конце концов, маска может оберегать окружающих от собственного случайного негативного воздействия государства.

Другими словами, позитивная функция границ в форме масок состоит в том, что они, будучи пространством, являются местом и медиумом общения с окружающими. Посредниками между государством, его органами и другими, им подобными. В том числе и с населением других государств. Наиболее ярким примером чему является популярность образа-маски СССР среди немалой части населения земли, которая сохраняется до сих пор и будет, в силу ряда причин, только расти, превращаясь в предание.

Причём речь не обязательно идёт об обмане – маски помогают государству встроиться в ту или иную ситуацию и обрести необходимую ему идентичность. Создание маски это и создание самого государства – она становится одним из способов его личностной идентификации. Поэтому посягательство на маску-образ государства приравнивается к посягательству на его честь. А её потеря или разрушение переживается его обществом, как обнажение или разоблачение.

Такая «потеря себя» при избыточной концентрации государства на определённого типа масках-границах (как, например, России на образе чуть ли не единственного победителя фашизма во Второй мировой войне) приводит в результате его общество к посттравматическим стрессовым расстройствам (например, как в ситуации массового отрицания россиянами априори деструктивного наследия сталинских репрессий) и другим социально-экономическим проблемам. Слияние с маской практически не оставляет места для манёвра и уникальности, а пренебрежение нею, через потерю связи с окружающим миром, приводит к маргинализации государства (примерами служат Иран, Северная Корея и так далее).

Развиваясь и формируясь под защитой внешних границ-масок, преобразующих потоки ощущений и актов, строители будущего украинского Государства обязаны обратить пристальное внимание на тщательность построения и его внутренних границ, включая создание таких же масок и для внутреннего употребления.

В отличие от внешних внутренние границы Государства есть следствием комплексного восприятия ним не только воздействий окружающего мира, но и его собственных процессов, и явлений. Эти границы тоже в определённой степени изменчивы и подвижны. И даже могут выходить за внешние границы государства, превращаясь в его пределы за счёт различного типа воздействий (культурных, военных, экономических, политических и других) на конкретные объекты, их группы и целые государства. Которые в этом процессе влияния сами превращаются, приобретая соответствующие функции и свойства препятствия-перехода, в границы более сильного государства (например, как это было с сателлитами СССР или Британской империи).

Это и есть одна из первых фаз экспансии, эффектным примером которой в истории Украины является проникновение и закрепление у власти в царской России посредством мимикрии представителей украинских элит – роды Разумовские, Безбородко, Кочубеи, Паскевичи, Ушаковы, Друцкие и другие. Это и была одна из причин сохранения украинства как такового под гнётом империи.

Однако при этом необходимо помнить, что, как утверждал Ф. Юнгер, могущество богов стоит на плечах титанов. То есть такая же экспансия происходит и в наше национальное пространство. В Украине наши «боги» об этом забыли, считая, что нет никаких «титанов» на её просторах. Однако государства и культуры основываются не в пустоте, а на великом акте подавления, на грандиозной битве с каким-то иным мировоззрением, альтернативным могуществом, с другой культурой. И когда «боги» упускают это из вида, приравняв такое могущество к «ничто», оно начинает говорить: я не ничто, я – Другое. И мы получаем Крым, Донбасс, Берегово и так далее.

Для выполнения своих функций внутренние границы будущего украинского Государства должны обладать сформированностью, контролируемостью и сенситивностью. Для реализации и поддержания этих характеристик на должном уровне необходимо разрабатывать и реализовывать соответствующие социально-экономические и политические стратегии. Что есть прямыми функциями Кабинета Министров и Верховной Рады Украины.

Например, недостаточная сформированность какой либо границы требует стратегии повышения её отчётливости. Недостаточная контролируемость, проявляющаяся в лабильности и неустойчивости, требует стратегии стабилизации – снижения частоты спонтанных изменений самой границы. Низкая или недостаточная чувствительность компенсируется стратегиями привлечения дополнительной стимуляции или повышения интенсивности воздействий на её малочувствительные зоны. Повышенная проницаемость и гиперсенситивность границы компенсируется снижением интенсивности контактов и реализуется посредством создания дополнительной защиты интересов государства. Наоборот, пониженная или недостаточная проницаемость требует усиления потока коммуникаций. И так далее.

Теряя свою плотность, внешний мир растворяется в государстве, раздвигающим свои границы вовне. Но эта плотность вновь проявляется при резком изменении окружения, которое государством воспринимается, как сокращение своей субъектности и появление чуждых, неконтролируемых или даже враждебных вещей, событий и отношений. При этом государство рефлексирует и проявляет себя лишь в столкновении с объектами или явлениями, обнаруживающими свою непрозрачность и упругость, то есть с Иным (что, например, и произошло с Россией во время революции Достоинства в Киеве в 2014 году, подтолкнув её к аннексии Крыма).

Одним из наиболее доступных и эффективных механизмов мирного изменения границ и пределов будущего украинского Государства есть деятельность его уникального инструмента – Министерства иностранных дел. Обладающего «феноменом зонда» – свойством смещения восприятий государства за счёт вынесения их за пределы его границ во внешний мир. Этот «зонд», включённый в «тело» государства и подчинённый его воле, воспринимается ним как собственное продолжение и не объективируется (то есть ощущения локализуются на границе зонда и объекта соприкосновения).

Однако в этом свойстве есть и тёмная сторона – феномен органопроекции (за П. Флоренским), ярко проявившийся сегодня в деятельности МИДа Украины. Превратившегося в отдельный экстериоризованный орган государственного управления с личным восприятием мира, не позволяющим ему эффективно выполнять свои функции по отношению к государству Украина и его населению, которых это министерство должно защищать и оберегать (об этом свидетельствуют его многочисленные провалы и скандалы, как внутри страны, так и на международной арене). Изменить это возможно только перенастройкой функций МИДа на потребности государства. Что является сложным и болезненным процессом, подразумевающим переобучение и изменение сознания МИДовцев. Но лучше пять лет усилий и ошибок, чем пятьдесят лет саботажа.

Цепи зависимостей

Любой человек, живущий в соответствии с законами своей эпохи, уже находится в плену artificial intelligence (как программного моделирования), если он думает так же, как мифологические герои, национальные лидеры, официальный печатный орган государства, политики (свои или чужие), большинство населения, телевизор или интернет. При этом центром разрыва в этой ситуации – между человеческим и нечеловеческим – почему-то считается вопрос о свободе воли.

Но воля в данном случае вторична. Главный вопрос заключается в существовании свободы выработки решения: либо ты его принимаешь сам по собственному размышлению и разумению, либо пользуешься уже готовыми, заботливо подсунутыми тебе кем-то смысловыми формулами и выводами.

При этом смысл есть особое – структурное – представление процесса понимания. Однако в понимании самом по себе нет различия между правильным и неправильным. Это различие определяется только действием – единственным критерием правильности понимания, – в результате которого человек выясняет, адекватно или не адекватно он понял явление или сложившуюся ситуацию.

Современное массовое «революционное» разрушение смыслов не делает человека свободным. Наоборот, полный скептицизм, отрицание идеалов, культуры, различных форм общественной жизни ещё крепче связывает его одиночеством, обесценивая жизнь, лишая её причин, ясности и истинности – из нигилизма, например, в области морали можно получить только аморальность.

Сущность нигилизма (от кого бы он ни происходил – нацистов, либералов, филосемитов и так далее) содержится в лишении человека его человеческого достоинства. Эксклюзия из общества и есть такое лишение, на что и указывал К. Шмитт в своём понятии «тотальной войны».

Поэтому все идеологии, все постмодернистские проекты, радикально настаивающие на свободе, пронизаны крайними формами расизма и эксклюзивизма (читайте В. де Кастру): они нетерпимы к формам свободы, не укладывающимся в их представлениях о ней, крадут её у других. И этот процесс можно наглядно проследить на примере Украины.

Как написал однажды И. Бродский: «С обнищавшей державы сползает границ подпруга». Десакрализация границ Украины началась с откровения поздних советских времён, что её границы можно пересечь – за открытым шлагбаумом была дорога, а не маленькая калиточка в огромной каменной стене. Героический образ пограничника, как защитника Отечества, был развенчан, а его миф потерял свою силу.

После этого интрига социальных сюжетов переместилась с конфликта «нарушитель границы/её защитник» на противостояние «человек/государство». И появился новый, теперь уже отрицательный персонаж – бюрократ-грабитель, как представитель многоголового дракона-государства. То есть в нынешнем украинском дискурсе Граница проблематизируется не в связи с её нарушением с «той» стороны, а в связи с трудностями её легального пересечения «отсюда». Что породило новые дискурсы, в частности правозащитный, перешедший в плоскость определения степени личной независимости Человека от Государства. А само её пересечение стало восприниматься украинцами не как нарушение, а как некое приключение или новые возможности. Поэтому теперь настоящие «герои» границ не те, кто их охраняет, а те, кто их нарушает. Что и объясняет, почему разваливается наше государство, растаскиваемое по хуторкам-матрацам разных размеров и продаваемое скопом и в розницу. В результате внешние границы (а значит, и независимость) перестали быть самоцелью – стало важнее то, что происходит по ту их сторону и что нам с этого будет.

На внутренних границах Украины ситуация аналогична. Например, в сфере финансово-экономических отношений, определяемых национальным законодательством. Нынешняя украинская система государственного управления многочисленными и часто неоправданными границами фрагментирует это пространство, детерминируя его. Для бизнеса такой способ упорядочивания мира неприемлем, а сам мир становится тесным и безжизненным. В этом разбалансированном состоянии взаимоотношений между бизнесом и государством пересечение установленных границ не просто оценочно возможно, допустимо или оправдано – оно становится желанным, провоцируя и подталкивая к их нарушению. То есть в Украине стараниями её правящего класса всё принципиально возвращается на советские «круги своя»: вместо того, чтобы границы сделать окнами в «другой» мир, их ставят в качестве преград. Украинскому правящему классу принципиально не нужны проявления реальной независимости в любой её форме, как обществом, так и личностью. Поэтому большинство нынешних реформ по своей сути являются фикцией, несущей несущественные улучшения, за которые нынешние власти требуют глубокого почитания себя.

Что же мешает украинцам обрести независимость собственной личности, своего общества и государства? Их глубокая зависимость от самих себя.

К независимости можно прийти, только победив зависимость. Этот путь и борьба на нём бесконечны, как сама жизнь. Искусство стратегии на этом пути заключается в том, чтобы найти точку, в которой нужно остановиться и закрепиться перед следующим своим шагом.

Выстраивание идентичности человека, общества и государства (как социальной структуры) происходит, согласно «теории зеркала», через улавливание себя в других – построения отношений, включающих отражения или проекции того, что нравится или нет. Одним из таких «зеркал» есть искусство. В общем плане современного мира его вариантом является кино.

Это седьмое искусство, вместо возможности открытия Другого, навязывается украинцам нынешней властью, как их собственное отражение. Которое, простимулированное воображением, превращается в иллюзию – всего лишь выдуманный образ самого себя, отражённый в киногероях. А человек, общество и государство превращается в проекцию этой иллюзии, теряя свою истинную природу, силу и индивидуальность.

Тоже происходит и в социальных сетях, где люди отслеживают и лайкают полюбившиеся им образы блогеров, экспертов и так далее (включая отслеживание из ненависти), являющиеся их собственным придуманным отражением. Руководствуются ими в своём повседневном поведении, перенося созданные иллюзии в жизнь и этим разрушая бытовые социальные связи и фрагментируя общество.

Замена своего «Я» на пустую или малозначимую в жизни проекцию – это болезнь нашего века. Выражаемая в зависимости эго от иллюзий, контролируемых и поддерживаемых в украинском обществе его правящим классом посредством СМИ и других инструментов, и механизмов социально-психологического воздействия.

Неспособность жить настоящей жизнью, в принципе украденной у них, сделало украинцев глубоко обеспокоенными и зависимыми людьми – страх перед неизвестным будущем (особенно усиленный сейчас нерациональными локдаунами) убивает разум. Суть такой зависимости сводится к тому, чтобы использовать что-то ради того, чтобы не чувствовать то, что ты чувствуешь. Причём еда, алкоголь, наркотики, власть, спорт, политика, социальные сети, работа или деньги – это только формы компульсивного поведения. Проявление неотрефлексированного желания дать себе немного передышки от дискомфорта современной жизни, причиняемых нею неудобств и страданий. Мы превратились в нацию, страдающую зависимостью от зависимости, устанавливающую себе бессмысленные пределы и границы.

Нынешние украинцы, в своей борьбе с мерзостями бытия, традиционно выбирают различные способы приукрасить, затушевать действительность (такое себе бытовое memoria damnata) или убежать от неё, найти себе отдельное пристанище-матрасик. Однако, не остановив первородное зло, выпускаешь целые полчища демонов. Пришло время осознания, что непринятие действительности, из-за которого мы сами разрушаем своё государство, слишком дорого нам обходится.

При этом детское поведение украинцев – постоянное иррациональное стремление к чему-то бóльшему – приносит только дополнительное разочарование. На котором с удовольствием играют различные демагоги, обещая быстрые и эффективные государственные реформы. Независимость невозможно получить одномоментно, раз и навсегда – ничто не постоянно, кроме перемен. За неё необходимо беспрестанно бороться, проходя, один за другим, все необходимые этапы и уровни своего развития. Потому суть государства не в самом лучшем выборе сразу, а каждый раз в выборе получше. В том кто, где и как будет действовать от его имени. И обретение государством независимости, кто бы что там ни говорил, – это далеко не начальный этап его существования.

Поэтому то, что происходит сейчас с Украиной – это изощрённая форма самоубийства: больше демократии, больше либерализма, больше инноваций, больше технологий, больше денег не делают государство и общество независимым, а людей – счастливыми. И пока мы такие, какие мы есть, – ослик, бегущий за привязанной на палке большой морковкой – наша судьба и возможности влияния на неё минимальны. «Больше» – это яд, к которому нас пристрастили. Украинцам необходима детоксикация от этой идеологии. Но она возможна только при условии их уверенности в завтрашнем дне.

Зависимость – это болезнь эго. Людям трудно смириться, что многие их рассуждения бесполезны и только порождают собой проблемы. Вера в собственные знания и силы, особенно на бытовом уровне, заставляет человека забыть о своём колоссальном невежестве, по определению всегда беспредельно большем его знаний. От любой зависимости освобождает только факт принятия необходимых мер, день за днём и шаг за шагом, а не рассуждения о них.

Коронавирус хорошо показал, что люди такой же уязвимый вид живых существ, как и все остальные. При условии невозможности что-либо серьёзно противопоставить пандемии на начальных её этапах, наиболее эффективно с ней боролись государства, во главе которых стояли женщины, по сути своей привычные к каждодневному, шаг за шагом, методичному труду. В данном случае зависимость от гендерных особенностей обществ и их лидеров (а значит, реакций и структур их государств) обозначать и отстаивать свои границы определила результаты пандемии в этих странах. Сохранив бóльшую их независимость в наше время вакцинотерроризма за счёт более широкого выбора инструментов и возможностей защиты своих интересов.

Сложностей в построении будущего украинского Государства добавляет и нынешний циничный нигилизм украинцев, принимаемый ими за проявление личной свободы и независимости. Этот нигилизм, физически уничтожающий культуру, мысль, цивилизацию и человечность, предвосхищает приход постчеловеческих форм жизни и отношений. Его фрактальный наноуровень – закапсулированные личностные ячейки – это апгрейд процессов дегенерации современной системы социальных отношений: сегодняшняя «философия» таких ячеек не проясняет ни одного из своих принципов – свободы, технологичности или прогресса.

При этом дальнейшее погружение украинцев в либеральный дискурс (сейчас это феминизм), технократию и акселерационизм вызовет только потерю семантики: концентрация на деталях всегда провоцирует утрату изначального смысла.

В феминизме, постепенно растущем в украинском обществе, свобода женщины перед лицом мужчины ведёт к свободе женщины от женского пола. Поскольку избавление от мужского диктата возможно только с избавлением женщины от своей природно-индивидуальной человечности в пользу некоторой обезличенной всеобщности. Однако свобода одного из двух полов приведёт вообще к свободе от пола и, в конечном итоге, к замене человека киборгом и передаче ответственности машине (например, как у Д. Харауэй). Ведь женщина природно ищет покой – ей тяжело быть одержимой мужским неуёмным началом, доставляющим ей немалые страдания.

Укрепление человеческих качеств в механо-технологическом аспекте, наблюдаемое в новых поколениях украинцев вследствие их гаджетизации, поступательно ведёт к свободе человека от человечности и переходу к постчеловеческим сущностям. Причём такая тотальная дегуманизация не только болезненна и мучительна, но, одновременно, ещё и наркотически сладостна.

Акселерационизм, в его неудержимом движении к каскаду бифуркаций, придаёт всему этому ощущение неумолимой фатальности.

Эти три современные социальные модели (феминизм и машина, помноженные на непрерывное ускорение – прогресс) предопределяют нынешнюю мировую идеологию, уже напрямую довлеющую над украинцами и сковывающую их. Причём обо всём Другом везде говорится, что это архаика (хотя, на самом деле, как подтверждает современная наука, мужчины и женщины сами предпочитают домашнее неравенство, а мужчин не меньше женщин дискриминирует общество – с природой не поспоришь). Поэтому сегодня идея прогресса, всегда бывшая основой тоталитарной идеологии, становится беспощадным водоразделом между поколениями украинского общества, отрывая последним из них корни – тот, кто не соответствует ей, в буквальном смысле стирается из жизни новой парадигмой.

Внешне это выглядит, как вторжение чего-то нечеловеческого в человеческое. Но если присмотреться к происходящим процессам, то становится понятно, что наоборот – это человеческое заброшено в нечеловеческое. Диктующее дегуманизирующие стратегии поведения украинцам и создающее огромное напряжение (социальное, интеллектуальное, эмоциональное) между ними. Это экзистенциальный вызов не только будущему украинскому Государству, но и всему миру, который ставит его на грань войны между человеческим и нечеловеческим. Только рефлексия над собой и эмпатия будет отличать первое от второго.

Если посмотреть на историю развития государственного управления в целом, то можно увидеть, что его вектор направлен от близости человеческого к окружающей среде, через гуманистическое бытие, к ситуации, которую М. Хайдеггер назвал «космической полночью». Это фундаментальный процесс деградации – «рост пустыни», выражающийся в захвате и уничтожении самого мыслящего присутствия человека в природе. И уже сейчас украинцы должны бороться за себя, за сохранение собственной человеческой идентичности.

Кроме того зависимость, нарциссизм и незрелость, особенно в среде украинского правящего класса (многие представители которого имеют и абсолютно не скрывают при этом ярко выраженную у них «тёмную триаду»), всегда идут рядом. Один из основных их симптомов – путание проблем с затруднениями.

Проблемы конечны и требуют достаточно простых, и относительно быстрых решений. При этом сами проблемы возникают не тогда, когда из имеющихся решений надо выбрать правильное (это легко для тех, кто владеет аналитическими навыками), а когда все предлагаемые решения, имея под собой серьёзные основания, противоположны и принятие каждого из них является точкой невозврата для остальных (тогда для его выбора необходимо уже искать систему, в которой решение очевидно). Притом простое решение сложной проблемы всегда будет являться проявлением тоталитаризма.

Затруднения никогда полностью не исчезают, и чтобы справиться с их воздействием существует множество способов. Но все ответы на них сложны, многоэтапны, длительны и никогда не бывают окончательными. В лучшем случае в результате появляется какая-то передышка (например, в конфликтных взаимоотношениях Украины и России). И с этим надо научиться жить.

Сковывают украинцев и нарративы о меритократии, избавление от которых позволит им освободиться от бóльшей части социальных псевдозависимостей. Вследствие которых те, кто остался вне построенной на её мифах парадигме социально-экономических отношений или не преуспел в ней (а таких в современной Украине подавляющее большинство), являются ленивыми, глупыми и невеждами. Именно страх выпасть из такой системы заставляет украинцев принимать неприемлемое – благополучие правящего класса Украины, зиждущееся на тяжёлых условиях жизни огромной части её населения.

Эта конфликтная zero-sum game стала социальной ловушкой для украинского общества – рано или поздно проиграют все: преследование личных интересов только иногда повышает коллективное благополучие; в большинстве ситуаций такое поведение взаимодеструктивно. Что и доказал Д. Неш-младший: взаимоотношения в обществе по мере того, как оно усложняется за счёт специализации и взаимозависимостей, становятся все более ненулевыми.

Также украинцев держат в плену и нарративы советского прошлого. Например, бесконечный и бессмысленный квест поиска любви и сострадания к украинской нации, который превратился в настоящую зависимость (несмотря на то, что в этом мы уже глубоко вторичны – это место давно занято). Другие нации и народы не обязаны любить нас, а мы не обязаны любить их. В этом мире любое государство, за редким исключением, не может выбирать себе соседа. Поэтому любовь нужно заменить спокойной доброжелательностью, строящейся на взаимовыгодном экономическом сотрудничестве. И не гадить, когда взбредёт в голову по какой либо причине, в чужой огород.

При этом нелюбовь не всегда означает неприязнь. Это нейтральное чувство, обладающее собственным пространством и возможностями, ценность и наличие которых большинство украинцев просто не замечают: нелюбовь не завидует, не замышляет зла, не бесчинствует, не способствует появлению неоправданных ожиданий. Поэтому лучше любить конкретных людей и себя.

Избавится от зависимости означает научиться регулярно делать то, что делать не хочется – это признак перехода во взрослую жизнь. В Украине её правящий класс – это избалованные дети, назойливые и делающие не то, не к месту и только для себя. Перед лицом потери не только власти, но и государства пришло время повзрослеть и ему, а простым украинцам в нынешней ситуации остро необходим социальный консюмеризм (только не надо рассказывать, что каждый украинец только и мечтает сесть на шею своему государству и ничего не делать – это опровергается наблюдениями современных поведенческих наук; иначе не появилась бы идея безусловного дохода, а его выплата не показала б свою эффективность).

Вместо этого нынешние власти продолжают судорожно плодить в итак ограниченном украинском Пространстве новые, предельно жёсткие и непроходимые границы типа «стена» (насильственная украинизация, фейковая борьба с фейками, акты damnatio memoriae по отношению к советскому историческому прошлому и тому подобное). Они пытаются тотально и категорично пресечь взаимодействие пограничных пространств и влияние чужих техноструктур власти, не имея на это необходимых ресурсов и механизмов. В этой жёсткости и категоричности и кроется утопичность, как этих действий, так и самого политического проекта нынешней власти, зависимой от своего бессилия.

В основе утопий такого рода (утопия изоляции) лежит определённый социально-психологический комплекс – ощущение украинским правящим классом технологической недостаточности своей власти. И идея вещественно отграничить и зримо проявить предмет собственной гордости – выстроенный ею собственный технологический механизм своей власти (например, РНБОУ). Тем самым обретя уверенность и ощущение незыблемости своего status quo ante bellum.

А. Тойнби ввёл в науку государственного управления важное понятие «напряжение границы». Это фактор существования не только «варварского» пространства власти по ту сторону границы-стены, но и «цивилизованного» пространства власти, структурированного системой государственного управления, по эту её сторону.

Построение границ-стен не столько фиксирует украинское Пространство (в том числе и геополитическое), ограждая его от вторжений и поглощения извне, сколько ограничивает и придаёт форму коллективному этническому, политическому и социальному «телам» Украины. Служа гарантией непрерывности и неразрывности связей её подданных с государством, и его властями. Это механизм стратификации и взращивания покорности украинцев, служащий оболочкой определённой властной техноструктуры. Наличие внешней угрозы, фиксируемое границей-стеной, обеспечивает поддержание необходимого напряжения в обществе и жизнеспособность самого пространства государственной власти.

Конструкты такого типа целенаправленно создают техноструктуры власти для формирования у населения менталитета так называемых «наций закрытого пространства», которое упирается в искусственные пределы, установленные властью в соответствии с её представлениями о собственной природе и присущим ей по этому поводу гипертрофированным самомнением. Однако такие действия не соответствует историческому опыту украинцев и уже встречают их упорное сопротивление.

При этом граница-стена негативно влияет на ограниченное ею пространство самой власти, трансформируя её – делая власть все более и более «пристенной». Превращая в дополнение к выставленным нею границам, которые она вынуждена ревностно охранять. В конце концов «жизнь» такой власти переходит на саму границу, как в неживой природе, где она выхолащивается и умирает после разрушения ставшей уже никому не нужной, кроме неё, границы.

Становится очевидным сущностное сходство Великой Китайской и Берлинской стен, непроходимой корейской границы по 38-й параллели с попыткой нынешних украинских властей различными способами отделиться от России. Это такое же средство создать напряжение границы внутри украинского общества с целью укрепления его зависимости от нынешней власти, продления её жизни и полномочий, как и тысячу лет назад. Любой жёстко маркирующий границу конструкт, будучи одним из проявлений власти (например, перенос акцента со стимулирования создания интересных и конкурентных смыслов украинства на запреты и лимитирование украинскими властями российских культурных продуктов), обретает свой подлинный смысл лишь в контексте властных отношений правящего класса с собственным народом.

Однако отсутствие приграничного взаимодействия в пространстве власти приводит к накоплению в нём кинетической энергии и избыточному напряжению границы, которая всегда прорывается лавинообразно (примером может послужить объединение Германии). Системное взаимодействие нейтрализует такие энергии, уравнивая «разность потенциалов» приграничных техноструктур.

В нынешнем мире граница-стена признак изгойства того, кто выступает инициатором её возведения или сторонником её сохранения. К тому же она трансформирует государство в страну-границу, вся внутренняя структура которой, её общество и пространство власти технологически перенасыщены насилием.

Возведение нынешней властью границы-стены между Украиной и Донбассом (уже обнародовано несколько подобного рода проектов по долговременной – 20-30 лет – заморозке этого конфликта) станет фактором направленного воздействия на саму структуру власти внутри Украины, обусловливающим консолидацию периферии и её противостояние властному ядру в рамках значительно более жёсткой, нежели сейчас, политико-экономической структуры.

Поэтому подобные цели и механизмы подчинения неприемлемы для системы государственного управления и отношений общества с его правящем классом в будущем украинском Государстве. Которое предлагается строить, в противоположность незыблемой стране-границе, как страну с подвижными границами-переходами.

Пути системного преодоления

Системное преодоление зависимостей будущего украинского Государства возможно только через параллельное и последовательное внедрение и развитие иных форм, видов и типов социально-экономических отношений в его обществе посредством активных, но продуманных реформ (в том числе различных механизмов и инструментов государственного управления), поддерживаемых государством.

Однако прежде, чем начинать такие действия, необходимо чётко осознать, что мир необратимо изменился. Большинство нынешних государств стали гибридными, пользуясь различными способами псевдолегитимизации власти: имитацией демократических процедур, популизмом, пропагандой и так далее. И теперь, вопреки наблюдениям Э. Ченовет, императивные режимы уже не рушатся после охвата протестами 3,5 % населения (ближайшие примеры тому Венесуэла и Беларусь). Поэтому ни выборы, ни уличные протесты численностью даже в сотни тысяч человек сейчас не решают ничего сами по себе – они не пугают власти, контролирующие инструменты насилия.

В Украине уличные протесты в большинстве своём стали символическими акциями, которые используют различные политические игроки не высшего эшелона для привлечения к себе внимания, разрывая пелену молчания олигархических СМИ. Однако исподволь они лишают власть силового ресурса посредством диалога внутри украинского общества об уровне насилия, при котором оно согласно жить. Если же такой диалог не принесёт необходимых результатов, то у следующих революционеров из инструментов воздействия на правящий класс останется только применение методов организации социально-экономического коллапса (если, конечно, нынешние власти сами своими действиями не инициируют такую катастрофу).

Отсутствие воли к власти не позволяет украинцам самостоятельно заменить свой правящий класс (хотя, в этом случае, ради будущего, стоило бы завязать с прошлым). Поэтому настоящий успех или победа серьёзных реформ с помощью голосования в Украине невозможны: как только оно начинает показывать негативные для правящего класса результаты, он традиционно сразу же меняет правила игры. Причём не в пользу большинства населения – местные выборы 2020 года яркое тому подтверждение. Из-за чего участие в таких выборах становится больше акциями пропаганды своих идей и ценностей, вербовки сторонников и критики правящей власти.

Тем же, кто действительно хочет изменений сложившейся ситуации в Украине, необходимо отказаться от всяких иллюзий, дрязг и склок и начать искать нечто общее для построения широкой надпартийной коалиции. Опираясь при этом на ограниченное количество вопросов, объединяющих большинство оппонентов правящему режиму и отказавшись от идеи персонализированного лидерства. Ведь основная цель насущных государственных реформ – создание иной, нежели существующая, системы социальных отношений для нормальной жизни и эффективного функционирования всего украинского общества. Только так можно привлечь на свою сторону ту часть украинского правящего класса, которая готова сотрудничать на условиях иной социально-экономической парадигмы.

Других путей относительно бескровного положительного изменения ситуации в Украине, по мнению автора, просто не существует. Настоящих системных реформ, как уже очевидно, не будет ни завтра, ни через год. Но это не повод опускать руки. Главное – быть готовыми, максимально мобилизованными и иметь программу действий к моменту падения режима, когда он сам заведёт себя в катастрофу. Чтобы не дать перехватить власть очередным мошенникам. Поскольку опустошённую, разорённую и разрозненную после этого правящего класса и представлявших его властей Украину придётся буквально спасать.

Одним из современных, но уже опробованных эффективных методов выхода из тупика зависимости государства есть построение его общества, систем и структур их управления по фрактальным принципам на основе стейкхолдерских отношений.

Это означает, что государство и его общество должно состоять из самоорганизованных фрактальных структурных единиц, обладающих оперативностью и собственной тактикой действий – в процессе жизнедеятельности они сами ставят и формулируют свои задания, заботятся о внутренних и внешних взаимоотношениях.

Фрактальные единицы – это структуры, которые могут трансформироваться, распадаться и возникать заново. Из-за разнообразия возможных решений различных проблем организации-фракталы по-разному структурируются и функционируют в средине единой системы государственного управления.

Фрактальный подход в государственном управлении позволяет выделять, анализировать и эффективно контролировать составные части и элементы системы стейкхолдерских отношений, отвечающие разным видам её фракталов, даже в её хаотических процессах (например, предпринимательская среда малого бизнеса).

Использование такого подхода позволяет концентрировать ресурсы на наиболее значимых функциональных аспектах, характеризующих тенденции развития как организаций-фракталов, так и системы их отношений в целом. Это даёт объединение стратегических, тактических и оперативных усилий управленцев для реализации целей государства и общества при сохранении относительных автономности и независимости в действиях их организаций-фракталов, что необходимо для развития самоорганизации и самооптимизации таких структур.

Фрактальная ориентация системы государственного управления даёт внутреннюю непротиворечивость целей её структур-фракталов различных уровней. Что позволяет получить Государству положительный синергетический эффект от деятельности такой системы, способствуя активизации взаимосвязей внутри таких структур и между ними.

Практика показывает, что внутренние фрактальные взаимосвязи в государственном управлении – сильнее внешних. Что означает необходимость дополнительных усилий по адаптации к использованию новых технологий и инноваций. Это ставит перед Кабинетом Министров Украины задачу поиска механизмов сетевой реципрокности в таких структурных взаимосвязях.

Потенциал и резервы такой системы государственного управления основываются на внутренних ценностях и соответствующей культуре деятельности, обусловливающих общие принципы и специфические правила построения, и поддержания всех уровней стейкхолдерских отношений в государстве: работа должна выполняться комплексно, а отдельные задачи решаться самостоятельно. Поэтому от каждого госслужащего потребуется определённый тип мышления и развитие необходимых компетенций, а главным объектом внимания его руководства становится не результат, а формирование и поддержание особой идеологии мировосприятия среди госслужащих, уникальной собственной субкультуры. Потому что иначе эффективно, в соответствии с вызовами времени, работать система государственного управления в будущем украинском Государстве не будет. Как гласит народная мудрость: нельзя набирать мух и требовать с них, как с пчёл.

Взаимосвязь между государством и обществом должна строиться за счёт взаимного предоставления ресурсов и услуг. Что позволяет использовать во взаимодействии между их фракталами различные группы организаций-посредников, имеющих собственные структуры. В совокупности все они составляют своеобразную «фрактальную фабрику» (за Х. Варнеке), в которой фрактальные кластеры обретают конкурентоспособность, в том числе за счёт создания альтернативных стейкхолдерских связей.

Границы фракталов в государственном управлении задаются их функциональным содержанием. Первый уровень границ устанавливается работниками госорганизации, носителями соответствующих компетенций и идеологии. Они выступают внутренними стейкхолдерами, чувствуя и, одновременно, влияя на внутреннюю среду и уровень культуры взаимоотношений между заинтересованными сторонами.

Границы фракталов второго уровня определяются поведенческими процедурами, паттернами и рабочими операциями групп сотрудников, включая структурные подразделения, реализующие общие цели.

Границы фракталов третьего уровня обусловлены взаимодействием внутренних и внешних стейкхолдеров на основе реализации видения, миссии, глобальной цели организации и могут проявляться не только на уровне министерств и их подразделений, но и в различных управленческих инновациях.

Границы фракталов четвёртого уровня задают сообщества (организации), действующие на определённых территориях с участием внешних стейкхолдеров. Это регионы, в рамках которых государство и общество нацелены на постоянное воспроизводство условий жизнедеятельности своего населения за счёт сетевой интеграционной модели стейкхолдерских взаимодействий.

Высший уровень границ фракталов в системе государственного управления – это государственные границы Украины (включая пределы украинства). Но в условиях произошедшей глобализации и происходящей регионализации мира появляется возможность возникновения фракталов супер-уровня в рамках международных сообществ.

Однако фракталы – это только одна из форм симметрии, по законам которой предлагается строить будущее украинское Государство, его органы и систему управления с целью определённой функциональной подстраховки и взаимозаменяемости. В иных случаях, в соответствии с особенностями конечных точек, узлов и сетей систем стейкхолдерских отношений внутри системы государственного управления, предлагается использовать более простые симметрии. Например, классифицируя их по подвижности: 1) сферическую (неподвижная форма управления; применяется, когда различается не структура, а объём распределяемых ресурсов; используется только для маленьких монопроизводств или наименьших рабочих единиц – отделов, которые решают только часть какой-либо задачи и имеют циклические функции); 2) радиальную (малоподвижная форма управления; используется для сопровождения линейных процессов, проходящих через рабочие единицы или рядом с ними; обладает свойством сохранения функциональности (взаимозаменяемость элементов) при сокращении/увеличении радиальности – количества несложных прямолинейных процессов); 3) билатеральную (очень подвижная форма управления; обладает большим количеством спецификаций, что даёт рабочим единицам возможность быстрого выполнения заданий, однако делает их уязвимыми к изменениям окружающей среды).

Спирали и правильные многогранники в государственном управлении применяются только в исключительных случаях. Их массовое появление, особенно в функциональной сфере, является признаком «умирания» государства, его перехода в «неживое» состояние, когда решается задача жёсткой экономии ресурсов. Что и происходит сейчас в Украине, когда насущные проблемы отправляются по бесконечным спиралям согласований министерскими коридорами и кабинетами, или перекидываются друг другу не обретая необходимых решений.

Сами фракталы являются неподвижною формой управления. Однако такая симметрия, когда их общая форма похожа на форму их частей, позволяет легко производить масштабирование и функциональную заменяемость управленческих структур (разбирая и собирая их, как конструктор «Лего»), без затруднений контролировать и свободно доставлять ресурсы к самым отдалённым пространствам и наименьшим структурным элементам государства. Что приводит к серьёзной их экономии и эффективному расходованию. А главное – позволяет государству, не уменьшая эффективность своего функционирования, ограничить своё присутствие в личном и общественном пространствах.

Нынешняя несовместимость и конфликтность государственных органов, и их структур, происходит не только из-за несовершенства украинского законодательства, но и из-за их упрощения, порождающего хиральность их функций и целей, что устраняется использованием фрактального подхода (не путать с унификацией) в системе государственного управления. Сложные виды симметрий порождают «жизнь» в Государстве, позволяя выстраивать сложные виды балансовых структур, включающих в себя, в движении к общей цели, множество противоречий и конфликтов, которые эффективно уравновешиваются.

Виды симметрий в системе стейкхолдерских отношений Государства, Человека и Общества зависят от свойств и состояния внутренней и окружающей её среды, основным из которых являются принятые всеми правила построения и поддержания социальных отношений. Эти виды порождают определённые типы стейкхолдерских отношений, задающих их устойчивость и долговременность, конфликтность и мутабельность. Поэтому охлократия не совместима с тиранией, а демократия с трудом уживается с олигархией. Удачная комбинация системы стейкхолдерских отношений есть скорее исключение, дающее значительное преимущество в борьбе и развитии. Поэтому создание государства и системы его управления на основе стейкхолдерских отношений очень сложная задача, требующая напряжения всех сил общества. Но это позволит не только ему выжить, но и успешно развиваться дальше в нашем изменчивом мире.

Таким образом, фрактальный и стейкхолдерский подходы к построению будущего украинского Государства в их взаимодействии позволяют использовать новые концепции для изучения влияния качества, количества и структур взаимоотношений заинтересованных сторон. И решения возникающих проблем социальных и экономических корпораций населения. При этом особую важность играет то, что: 1) фрактальная сеть стейкхолдерских отношений появляется только когда два равноправных субъекта – Государство и его Общество – создают и осваивают одно и то же национальное Пространство; 2) свойство фрактальности распространяется и на функциональное содержание фракталов.

Последние условие, например, определяет уровень и формы допустимого и контролируемого насилия, применяемого властью в процессе государственного управления.

Если функционирование социальных систем рассматривать (за М. Баргом) как единство процессов «износа» и восстановления их структур, то в современной Украине проблема восстановления властной техноструктуры системы государственного управления связана не только и не столько с «износом», сколько с её хронической недостаточностью. Причём неоднородность этой структуры предопределена историко-социальной спецификой колонизации украинцами своих пространств (культурных, социальных, территориальных и так далее) и придаёт неравновесность всей этой системе. Поэтому в разных точках украинских пространств феномен власти действует с различной интенсивностью и скоростью, обладая неодинаковыми возможностями самовоспроизводства, регенерации и самообновления. Чем и пользуются другие системные и несистемные игроки, расшатывая ситуацию в Украине.

Однако такую недостаточность нельзя понимать примитивно, лишь как слабость власти. Как раз эта слабость может иметь весьма разнообразные последствия: от невозможности технологически стратифицировать социальное пространство государства до перестройки всего пространства власти на основе безграничного прямого насилия, компенсирующего её технологическую недостаточность.

В то же время отдельные сектора, узлы, географические локусы и «коридоры» украинских пространств были предельно насыщены властью технологически. Такое перенасыщение и избыточность, по сути, опосредовано привели к тому же гипертрофированному насилию (за счёт зарегулирования), что и недостаточность власти. Причём, скорее, не к вспышкам, а к своеобразной кристаллизации такого насилия, не позволяющей нынешней власти свернуть с этой наезженной колеи.

Поэтому, для зарождения и развития будущего украинского Государства, и его Общества, жизненно важно разрешить целый ряд вопросов о легитимности, пропорциональности и своевременности применения властью насилия. Например, как должна действовать власть и как будет востребовано насилие там, где она технологически несостоятельна или недостаточна (в том числе, каков должен быть состав, численность и территориальное распределение органов внутренних дел и судов)? Возможно ли уравновесить неравномерное пространственное распределение власти неким новым качеством насилия (введение, посредством наблюдения с видеокамер, социального рейтинга, как в Китае, и предоставление на его основе дополнительных социальных бонусов)? Не связано ли преобладание насилия над стейкхолдерскими отношениями в Украине с технологической недостаточностью её власти (то есть медленностью воздействия и неэффективностью технологической структуры (в том числе и судебной системы), неспособностью последней к регенерации и трансформации)? И так далее.

(Окончание следует)

Источник

*Редакция может не разделять мнение автора материалов. Публикации подаются в авторской редакции.