Александру Книге — 60! Директор херсонского театра, которого мы знаем и не знаем

Народный артист Украины, генеральный директор — художественный руководитель Херсонского областного академического музыкально-драматического театра им. Н. Кулиша Александр Книга отмечает 60-летний юбилей. Как давалось признание одному из самых известных театральных менеджеров страны, читайте в интервью.

— Наверное, сам Бог так велел, родились Вы перед Международным днем ​​театра.

Театру Вы посвятили 30 лет. Откуда такой зов  к искусству Мельпомены? В Вашем роду были артисты?

— Конечно, это судьба. Я родился 26 марта 1959-го, а Международный день театра отмечают 27-го, с 1961 года. Если бы мама знала, что будет такой праздник, то она потерпела один день, чтобы я появился на свет в День театра (смеется). Я родился в маленьком селе Покровке на Николаевщине. Это рыболовный уголок, где все мужчины всегда были в море, а женщины занимались детьми и огородами. В селе был небольшой клуб, который когда-то переделали из церкви. Любовь к сцене — это у меня от мамы, которая очень хорошо поет. Помню, как долгими зимними вечерами, когда не было работы, родители постоянно ходили в клуб, как дома собирали односельчан, решали, какую пьесу будут ставить. А иногда варили вареники и несли в клуб, потому что по сценарию они должны были быть на сцене. Я часто оставался дома, замкнутый на ключик и, знаете, так боялся. И, пожалуй, эта неописуемая жажда быть там, с родителями, где сцена, и привела меня в культуру. С самого первого класса я вел все программы, концерты, был чтецом, наизусть заучивал безумно длинные тексты, поэмы советских классиков.

— Так Вы с простой семьи, где родители не были артистами?

— Обычная сельская семья. Папа — радист, всю жизнь проработал на среднем черноморском сейнере, СЧСы такие были, при рыбколхозы. В 1970-е, когда из-за перекрытия турками Босфора, в Черном море, с нашей стороны не стало рыбы, колхоз продал сейнеры, и мужчины потеряли работу. Мы переехали в Голую Пристань, папе было больно смотреть на море… Там мама, которая всегда была домохозяйкой, впервые пошла на работу, простой швеей на фабрику и доработалась до мастера смены — при том, что имела 7 классов образования. В новой школе я продолжал выступать — читал юморески Глазового, стихи. Ровесники прозвали меня «артистом», ну и еще «Букварь», понятно — из-за фамилии (Книга).

— Книга-школьник был хулиганом?

— Ну не хулиганом, уроки не срывал, но мог что-то выкинуть. Например, когда меня вызвала к доске учительница украинского, я держал за ее же спиной книгу, а в глаза рассказывал стихотворение. Класс лежал вповалку от смеха, а педагог не могла понять, в чем дело. А я стих не выучил, поэтому просто его читал.

— Артистические способности повлияли на выбор, куда поступать после школы?

— Вы не поверите, но успел получить профессию отца. В десятом классе к нам пришел бравый военный, очень убедительно агитировал, что надо поступать в военное училище. Записались все ребята, но комиссию прошли только двое — я и Юра Зацарный. Для вступления выбрали Благовещенское общее училище, Союз хотели посмотреть, думали, повезут нас аж на китайскую границу — если не поступим, то вернемся. Мы же не знали, что дорога была только в одну сторону. И получил я эту повестку, завтра ехать. А друг мне и говорит — ну представь, всю жизнь ты в сапогах, ты артистом быть хотел! И я, как и друг, не явился в военкомат. Решили поступать в ПМК (передвижная механизированная колонна), в Голой Пристани. В 1976-м получил трудовую книжку, в которой появилась запись — оператор БСМ (большая совковая лопата). Моими руками, кстати, отшлифованный Краснознаменский канал. Это как ехать на Железный Порт, от моста до самой Краснознаменки, 25 км, склоны отшлифованы мной, этот канал строил. Когда работал в ПМК, пришел вызов из военкомата. Отправили меня в Херсонскую морскую школу ДТСАФ, там и получил профессию радиста — «тититати, татитати»… Никогда не мечтал о азбуке Морзе. Затем была армия, попал на Дальний Восток. Владивосток, морская школа, как готовый радист я шел на подводную лодку. Но подвело здоровье. Нас привезли самолетом 4 мая, на Херсонщине уже вовсю палило солнце, а там в сопках еще снег лежал — так из-за резкого перепада температур у меня подскочило давление. Написали — «годен к службе в береговых частях флота». Я попадаю в морскую авиацию, с первого же дня — в школу радистов и сразу становлюсь инструктором. А там, во Владивостоке, была шикарная библиотека. Свободного времени много, и я готовлюсь поступать в местный театральный институт, где был небольшой конкурс. В мае демобилизуюсь, сдаю документы и здесь — телеграмма от мамы: какой Владивосток, который институт, давай езжай домой, надо помогать! Я все бросил и прилетел. Думал, поступлю в Киевский театральный, но дома снова оказались против, чтобы я далеко ехал. Затем в Голой Пристани, где я занимался в театральном кружке, встречаю Ольгу Аркадьевну Каганову, Царство ей Небесное, в свое время в училище культуры работала. И она мне говорит: да иди в «культпросветучилище», там же есть режиссерская специальность — закончишь, потом можно и в институт. Я так и сделал, в училище меня взяли сразу. Это было золотое время этого учебного заведения, Херсонское училище культуры было лучшим в Украине. В нашей группе из 19 выпускников 9 получили красные дипломы. Тамара Муравицкая, Ирина Королева — это же мои одногруппницы.

— Куда же поехали со своим красным дипломом?

— Мне было 24 года, поехал поднимать село, нести культуру в массы. Виноградное Цюрупинского района, красивый дом культуры. Там я отработал 7 лет, фактически сразу стал директором. Мы невероятные вещи делали. В театральном кружке «Мельпомена» было три группы: детская, средняя и взрослая, где ставили спектакли учителя. Потом ездили районом с этими представлениями. А дискотека которая у нас была, с живой эстрадой! Уже через несколько лет дом культуры стал лучшим в Украине. Меня два раза вызывали в Минкульт СССР, летал в Москву делиться опытом и даже в «Останкино» был в прямом эфире. А потом меня забрали в район, руководить отделом культуры, и теперь нужно было отвечать уже за 24 дома культуры. Но тогда я не мог сказать, что должность неудобная — надо было каждый день в 5 утра вставать, чтобы к работе добраться. Забрал семью в район. 9 месяцев мы с женой и маленьким ребенком жили в буквальном смысле за сценой, в гримерке районного ДК. Пеленки сушили ночью, рядом во дворе. А потом уже жена не выдержала, пошла в администрацию и пожаловалась: а вы знаете, что у вас заведующий отделом живет в доме культуры? И тогда нам дали квартиру. А потом я поцапался с первым секретарем райкома партии.

— Почему поцапались и зачем? В те же времена это было все равно, что самому себе приговор подписать…

— Представьте, 1987 год, мы устроили митинг против компартии. А тот же руководитель начал совать нос в подготовку культурных мероприятий: «эти петь не будут» и т. Д. А я его спрашиваю: Вы кто по образованию? — Я зоотехник! Тогда не выдержал и выпалил ему: Ваша фамилия, пожалуй, Дураков! И тогда на меня всех собак спустили ремонт в доме культуры сделал не так, аппаратуру купил не такую. Владимир Чуб тогда возглавлял областное управление культуры. Приехал к нему и говорю: все, с культурой завязываю, нервы не выдерживают. А он мне — давай в театр, как раз скоро директор оттуда уходит.

— А высшее образование у Вас тогда уже была?

— Я поступил в институт культуры, заочно, когда стал директором дома культуры. Попал к прекрасному театральному педагогу Нелли Антоновне Быченко, которая воспитала Анатолия Хостикоева. Она нас учила том, что называется без поддавков. Там я понял, что такое работоспособность, так как преподавателю в то время было уже 70 с лишним, а сейчас в девяносто три она еще преподает.

— Свое боевое крещение уже в театре не вспомните?

— Сначала я стал заместителем директора театра им. Н. Кулиша. Но надо ехать на гастроли, в Белгород — Пензу. И вот свое боевое крещение я провел там. Два месяца — труппа по отелям, ни ложки, ни вилки, горячей воды нет. Тогда я и узнал, что надо носком заткнуть дырочку в раковине и вставить два кипятильника, так грели воду, чтобы помыться. А суп варили на плитке в номере, втихаря, чтобы персонал не увидел. Да что там, на гастролях умудрялись варенье закатывать, потому что в той же Пензе было валом ягоды, по три рубля за килограмм. В Херсон уже везли полные банки.

— А вот не хотелось выйти на сцену, спеть, сыграть — вместо того, чтобы управлять?

— Во время учебы я сыграл достаточно ролей, потому что ребят было мало. Иногда выхожу на сцену и сейчас, например, в театральных капустниках. Но, знаете, выбрал себе другой путь — когда ты ищешь таланты, отвечаешь за весь коллектив, что гораздо сложнее, чем выступать, сам за себя. Первые 5 лет на должности директора театра было очень трудно. Когда ты закончил непрофильных институт, а здесь были заслуженные и народные, а я, молодой директор, на худсовете сделал замечание, то находились такие, что и не воспринимали его. И тогда я понял: надо работать так, чтобы суждения не доводить. А времена, я Вам скажу, начались нелегкие. 1989 год, в театр не ходили, были пустые залы, дожили и до зарплаты тапочками и водкой. А еще здание театра начало трещать, просто на глазах. Сооружение хоть и новое, но построено на глине, без основного фундамента. Однажды упал потолок, на фасаде огромная трещина появилась. Слава Богу, что тогда с пониманием отнеслись в облисполкоме, нашлись деньги. Залили 360 тонн жидкого стекла, который вместе с цементом закачивали под давлением. Благодаря этому и спасли здание. Мы еще украсили мрамором первый этаж, а второй, где должен быть подвесной потолок, завершить не успели, наступили 90-е… И только сейчас возвращаемся к вопросу масштабных ремонтов. Не было такого количества сцен в театре. Как-то я поехал в Италию и там, в Риме, увидел кафе-театр. Взяли с нас по сто долларов и посадили смотреть какой-то концерт за столиками с макаронами. И я тогда подумал — так мы имеем лучших артистов и не надо макарон, просто взять идею, и другой формат просмотра спектаклей. Так появился наш театр-кафе, на месте, где был просто холл. А уже гораздо позже сцену под крышей оборудовали и сцену под кругом.

— Вас называют отцом «Мельпомены Таврии». Театральный фестиваль стал брендом Херсонщины и неизменно проходит ежегодно. Думали ли Вы, что все так далеко зайдет?

— Фестиваль родился благодаря «Таврическим играм» и Николаю Баграеву, которому я предложил сделать первую «Мельпомена Таврии». Посмотрите, напротив приемной висит первая фестивальная афиша, было всего 4 театра, но на два города — Херсон и Николаев. А уже в последующие годы мы делали «Мельпомену» сами.

— Помню, даже было такое, что Вы озвучивали опасения, что фестиваль не состоится, но все же «Мельпомена Таврии» приходила к зрителю и перерывов в фестивале нет. Как удается его держать ?

— Фестиваль всегда трудно организовывать — напечатать афиши, буклеты, людей поселить, дипломы. Это все огромные средства. Помню, как обратился к руководителю одного из банков, который входил в попечительский совет театра, чтобы он занял деньги нам на фестиваль. Те 20 000 долларов отдавались год, но фестиваль провели. Сейчас уже не стоит вопрос, что «Мельпомена» не пройдет, мы просто не можем ее не провести, это же имидж Херсонщины и фишка города. Но, с другой стороны, хочется, чтобы это понимали не только театралы, но и городские власти. Иногда, знаете, возникает вопрос: а зачем оно мне, человеку, которому 60? Хочется с семьей больше побыть, молодой жене внимание уделить, а я говорю — извини, еду рано и буду поздно. Честно, думал, двадцатую «Мельпомену» проведу и уже все, поскольку трудно. Но есть команда, которая этим живет, приезжают друзья отовсюду, коллеги из-за рубежа, в какой-то маленький Херсон. Поэтому выхода нет, делаем театральный фестиваль, самый мощный в Украине, потому что такого количества театров не собирает никто.

— Но театр живет не только фестивалем. Кулешовцы регулярно выдают премьеры. Как удается так часто радовать зрителя?

— За год выпускаем около 16 премьер. У нас театральный город, мы воспитали своего зрителя, а зритель воспитал нас. Рос уровень, от нас всегда требовали большего. И поэтому мы всегда в творческом поиске, стараемся привлечь лучших режиссеров и актеров, даем возможность расти молодым талантам.

— Понимаю, что и сейчас непростые времена, но Вам вменяют потерю ряда имен театра им. М. Кулиша. Кияшко, Мельник выехали из Херсона. Неужели нет возможности удержать лучших?

— Поймите, это нормальный процесс, люди вырастают, им хочется чего-то большего. Сергей Кияшко вырос по художественной самодеятельности, без специального образования, у нас стал заслуженным артистом. Сегодня он в Киеве, где была нелегкая адаптация. Однажды он мне сказал: был такой момент, что, если бы Вы мне позвонили, я бы вернулся. Александр Мельник в театре юного зрителя, тоже в столице, много снимается.

— Сейчас в нашем театре много молодых актеров, у которых не сразу все получается, и это понятно. Не боитесь рисковать авторитетом театра?

— Страшно всегда, но все-таки я верю в молодежь, в свежую кровь. Я видел старые театры, это очень печально, когда в труппе заслуженные и в возрасте.

— В театре им. Кулиша шикарный оркестр, этого удалось достичь буквально в последние годы. Расскажите как?

— В свое время в нашем оркестре был определенный конфликт, когда люди не хотели выполнять поставленные задачи. Дирижер стал на сторону коллектива, и если на совещании говорилось о том, что надо сделать музыкальную программу, ее не было и два месяца, и три. Ну каким образом надо уговаривать музыкантов просто работать? Дирижер написал заявление и ушел. Но так получилось, что в это время судьба привела в Херсон переселенца с Востока Артема Филенко. В оркестре его сначала приняли в штыки и даже кляузы писали. Но профессионал доказал, что меньшим составом оркестр может делать просто нереальные вещи. Сейчас у нас под живое музыкальное сопровождение идет большинство спектаклей, оркестр универсальный, который выполняет и классику, и рок.

— Вы художественный руководитель театра, народный артист и Вам 60. А что дальше, которыми планами сегодня живет Александр Книга? На днях Ваш бенефис, кстати.

— Ой, нереализованных проектов множество — как творческих, так и связанных с администрированием. Главная задача — в театре должно оставаться атмосфера, которая завораживает зрителя. А это тоже все работа. По бенефису — буду и петь, и танцевать, и рассказывать, но пусть это останется сюрпризом для наших дорогих поклонников. Зрителя хочу заверить: театр был, есть и всегда будет мощный, даже когда придет время, когда я уйду на пенсию. Потому что очень не хочется, чтобы дело, которое делал много лет, иногда и по голове получая, просто жило. Херсон достойный хорошего театра. Знаете, что в древней Греции город становился городом, когда в нем появлялся театр.