Как отмечали в Херсоне новый год в начале прошлого века

Открывало череду зимних праздников Рождество Христово. По старому юлианскому календарю, по которому жила Российская империя в дореволюционную эпоху, Новый год праздновали вслед за Рождеством. Точно так, в таком порядке, отмечают эти праздники ныне в соседних странах Западной Европы и на американском континенте. Новый год хотя и был отдельным, самостоятельным праздником, неплохо вписывался в общую череду, становясь как бы логическим продолжением Рождества. Причем, судя по газетным материалам того периода, отмечали встречу Нового года в большей степени весьма скромно, по-семейному. Впрочем, никто не возбранял и шумные, веселые общественные сборища в Городской аудитории или Народном доме, с новогодними карнавальными масками, духовым оркестром пожарного общества и буфетом.

Пожалуй, самую яркую картину новогоднего праздника в Херсоне рисует местная газета «Югъ», основателем которой был известный ученый-археолог, создатель Херсонского музея Виктор Иванович Гошкевич. «Канун Нового года выдался на этот раз более оживленным, чем обыкновенно. В городском театре был поставлен общедоступный спектакль. Театр оказался битком набит публикой, часть которой по окончании спектакля отправилась встречать Новый год, кто в Городское собрание, кто в зал общества “Помощь”. В Городском собрании в этот вечер был устроен бал-маскарад с призами. Он привлек громадную массу гостей, главным образом дам, буквально заполнивших хоры, откуда они наблюдали за масками, явившимися в числе около 50 человек. Здесь были различного рода домино, капуцины, сёстры милосердия, испанские гранды, итальянский дож, Мефистофель, двухполовинчатый господин, пытавшийся изобразить медицину старого и нового времени, карточный герой, набравший полный рот воды, турецкий паша и др. Всё это бессмысленно двигалось в антрактах между танцами, не желая и не умея интриговать тех гостей, которые нарочно пришли, чтобы услышать хотя бы одно остроумное слово. Из лучших дамских костюмов удостоены призов Ёлочка – первое место и Болонка – второе. Мужчины не удостоились ни одного приза. Лучший приз – часы CARRE очень изящной работы стоимостью в 85 рублей, как говорят, специально выписаны из Парижа. (Однако! Цена весьма приличная! Да за такие деньги в те времена можно было и велосипед крутой “из Парижу” выписать и даже приобрести лошадку приличную – выездную! – Прим. авт.) Другой приз – золотой браслет достался Болонке. Владелица умудрилась сделать костюм из бумаги, придав ему вид густой белой шевелюры, стройно обхватывающей красивую фигуру маски. Танцы продолжались далеко за полночь», – сообщала читателям, не попавшим на карнавал, газета «Югъ» в 1899 году.

Впрочем, далеко за полночь – это совсем не значит, что праздновали, как сейчас, до утра и с непомерными спиртными возлияниями. Конечно, случалось всякое, как, скажем, в новогоднюю ночь 1900 года в Городском собрании, когда, по сообщению «Юга», «маскарад отличался меньшим количеством масок и инцидентом, происшедшим между двумя посетителями, обменявшимися крупным разговором и рукоприкладством». Однако средний класс всё же «блюл» себя, ибо существовали общепринятые, сложившиеся веками рамки поведения, нарушать которые, тем более на глазах у других членов общества, было непростительно.

Тем более что на следующий день каждый должен был выглядеть по крайней мере «не уставшим»… Ибо первый день нового года был традиционным днем взаимных визитов, когда херсонские обыватели обходили дома друзей, знакомых, родственников, но главное – дома своих начальников с поздравлениями и уверениями в своих самых наилучших чувствах. Для многих обывателей и официальных лиц подобные посещения были весьма обременительны, а посему они старались как можно приличнее обойти неудобные традиции. В газетах того периода можно отыскать частные объявления: «Школьный учитель В. И. Саламатин взамен взаимных визитов жертвует в помощь бедным 15 рублей». «С. А. и Ф. А. Бантыш (Федор Алексеевич Бантыш – херсонский губернатор. – Прим. авт.) просят всех знакомых приехать 1 наступающего января взамен новогодних визитов в херсонское Городское собрание для взаимных приветствий и поздравлений в 1 час дня».

Как бы там ни было, а интеллигенция старого Херсона в новогоднюю ночь спиртным не злоупотребляла. Хотя, впрочем, в то время в Херсоне было немало и тех, кто просто не мыслил встречу Нового года без солидной порции спиртного. В основном это были представители низов, для которых любой праздник был всего лишь очередным поводом для пьянки. Тем не менее один-единственный раз в истории дореволюционного Херсона любителям спиртного пришлось встречать Новый год, что называется, «всухую». Причины были весьма веские: аграрные беспорядки на юге страны в революционном 1905 году в значительной мере сократили производство зерна, а значит, не могли не сказаться и на производстве спирта в государственной винной монополии. Уже к концу декабря того же года казенные водочные склады на Херсонщине, занимавшей тогда ведущее место в производстве дешевого хлебного спирта, оказались совершенно пусты…

«В день Нового года значительное число херсонцев было в отчаяньи от того, что в городе не было водки. Отчаянье доходило до того, что они готовы были платить по 1 рублю и больше за бутылку водки. (Поллитровка водки в те времена обычно стоила 40– 42 копейки. – Прим. авт.). На другой день после Нового года водку привезли в город, и причем в довольно большом количестве – несколько тысяч ведер. Уже в этот день пьяные валялись по улицам. Изголодавшая публика пила вовсю. Они, наверное, чувствовали, что радость им дана ненадолго. Сегодня, надо думать, водки в винных лавках не будет, ибо из казенного склада вывезена вся, а ждать следующего транспорта придется очень долго»…

Можно еще добавить, что, в отличие от современной акцизной марки, наклеенной на пробку и горлышко бутылки, в прежние самодержавные времена пробка и головка бутылки монопольной водки заливались горячим красным сургучом, поверх которого накладывался акцизный штамп – оттиск. «Любители выпить заходили в “монопольку”, брали бутылку за 13 копеек, выходили снова на улицу, и так как головка бутылки была залита сургучом, то этот сургуч оттирался о стенку, затем умело ударяли донышко бутылки о ладонь, и пробка выскакивала. Затем эта бутылка опрокидывалась горлышком в рот, и одним духом содержимое выпивалось. Пьяница затем заносил обратно эту бутылку в винную лавку, получал за пустую бутылку 2 копейки, потом выходил на улицу и тут же сваливался на землю и засыпал. Стена возле “монопольки” была покрыта красным сургучом», – рассказывает в своих воспоминаниях херсонский старожил Иосиф Векслер.

Интересно, что и привычные для нас новогодняя стрельба и фейерверки в те далекие времена были неизменными атрибутами скорее религиозных праздников – Рождества, Крещения, Пасхи. Так, в канун Рождества в местных газетах появлялись объявления херсонского полицмейстера: «Г. херсонский полицмейстер напоминает жителям Херсона о том, чтобы не стрелять в городе и оставить обычай проводить стрельбу во время Рождественских праздников, Крещенского водосвятия и других религиозных обрядов, тем более что уже были случаи несчастий с людьми от подобной стрельбы».

Новый год обычно встречали гораздо тише – без стрельбы и фейерверков. А еще, в отличие от Рождества, в день празднования которого всем без исключения служащим и трудящимся был положен законный выходной, новогодний праздник для работников многих разных профессий был самым обыкновенным рабочим днем.