Какими были ноябрьские дни в Херсоне согласно дневника Франсиско де Миранды?

Весесуэльский бунтарь, враг Испании и друг Херсона, знававший Потемкина и снабдивший наших предков еще 200 лет назад шоколадом, — в этот день 231 год назад Франсиско де Миранда покинул херсонский лазарет и отправился обедать к инженер-полковнику Корсакову (настоящему, по мнению многих, строителю Херсона).

 
Больше можно прочесть в дневнике знаменитого чужеземца, или пообщавшись с краеведами бьратьями Билецкими, или — в исторической статье журналиста Виталия Москаленко, "ФРАНЦИСКО  МИРАНДА  В  ХЕРСОНЕ". Что мы вам и предлагаем:

26 сентября (7 сентября по ст. стилю) 1786 года с борта турецкого парусника, который поднявшись вверх по Днепру, перед самым заходом солнца бросил якорь в гавани Херсона, на  берег сошел смуглый брюнет выше среднего роста, лет 35-ти на вид. Чужеземца звали  Франциско де Миранда. Он принадлежал к числу образованнейших людей своего времени. Венесуэлец по рождению, участвовал в войне за независимость США, был генералом революционной Франции. Зачем прибыл Миранда в эти края? 

Россия в то время  находилась в противостоянии Испании и Франции — союзников Турции. Используя ситуацию, Миранда надеялся найти финансовую поддержку в своей борьбе с колониальным господством Испании. И он её нашел. Из России он увёз в 15 тысяч золотых рублей золотом. Екатерина  II подарила ему 500 дукатов а качестве личного дара. О Франциско Миранде, его пребывании в России написано немало.  Интересно, что свой вояж по России, в частности трёхмесячное пребывание в Херсоне Миранда детально описывает в путевом дневнике (300 страниц убористого книжного текста). Мы, херсонцы, кто лучше, кто хуже в общих чертах знаем историю нашего города. Дневник  Миранды позволяет познакомиться с деталями этой истории, не менее интересными, чем сама история  в целом. Иногда, одна деталь может рассказать больше, чем цитирование какого нибудь документа тех времён. В Украине дневник Миранды впервые увидел свет (на украинском языке) в одном малотиражном историческом журнале в конце 1980-х. Издания советских времен обнаружить не удалось, вполне возможно, что их не было. Попробуем реконструировать пребывание Франциско Миранды на земле Таврической.

Цитаты из дневника Миранды выделены курсивом.

7 сентября (ст. стиль) 1787 года. « Буря прекратилась. В 10 часов мы подняли паруса и при слабом ветре с северного запада. В 4 часа пополудня мы были приблизительно за 5 миль от Херсона. Из-за безветрия пришлось отправить наших людей на сушу, и они с помощью  каната тянули барку (четыре человека), таким образом, мы до темноты прибыли к карантинному бараку. Сначала казалось, что и эту ночь нам придётся провести на борту, но потом пришёл комендант и очень вежливо предложил мне разгружаться, предоставляя мне пристанище в одной лачуге, где все  оконные стёкла были разбиты, двери не закрывались. Стул, подсвечник и сальная свеча – и все. Спасибо моему матрасу…».

В Херсоне в ту пору насчитывалось 40 тыс. жителей, при чём три четверти составляли военнослужащие. Помимо множества полуземлянок, в которых ютились бедняки, и солдатских бараков, в Херсоне имелось свыше 1200 каменных строений. С самого начала своего основания Херсон был многонациональным городом.

Все усилия Миранды поскорее вырваться из карантинного плена были тщетны. Неоднократные обращения к местным властям неизменно наталкивались на вежливый, но решительный отказ. Не помогли и предъявленные им паспорта, а также рекомендательные письма, адресованные влиятельным лицам. Правда, письма были переданы по назначению, и уже 9 октября 1786 г. Миранду по поручению генерального консула Иоганна Розаровича, навестил австрийский вице-консул. Вслед за ним явился голландский негоциант Ван-Шутен, который объяснил, что столь неукоснительное соблюдение предписаний о прохождении карантина приезжими обусловлено исключительной строгостью и пунктуальностью нового командующего войсками генерал — аншефа П. А. Текели. Недавно назначенный в Херсон, этот ревностный служака (хорват по происхождению), в отличие от своего покладистого предшественника генерал-майора Я. Н. Репнинского, не признавал ни малейших послаблений или отступлений от установленного порядка.

10 октября. «Сегодня сменили пристанище на дом. Получил стол и стулья от господина Ван – Шутена, а также очень хорошую провизию, состоящую из вин, чая, сахара, масла, сыра, селедки, окорока, лимонов и т.д. Постель на земле и влажность вызвали у меня легкую боль в пояснице».

12 октября.  «Меня очень развлекает чтение «Порнографии», то есть идей урегулирования проституции мосье Ретифа де ла Бретона…Боже мой, какая эрудиция о былом и современности этой темы!…».

13 -20 октября.   «К счастью, погода всё ещё благосклонна, ибо мастера для застекления окон всё ещё не явились. Только один вставил два стекла в небольшой комнате, где сплю я. Трое греков из карантина, прибывшие недавно, соблазнили одного сержанта из  охраны и были в Херсоне три дня. Комендант об этом ничего не знал. Наконец он узнал, их схватили и вернули в карантинный барак. Сержант был разжалован в рядовые. А солдаты получили свои шпицрутены. Тут столько крыс — какая-то напасть. И немало змей, которые на каждом шагу переползают туда и сюда…Что это за дьявольская тюрьма!».

26-31 октября. «27-го выпал снег и появился лед, что делает это дьявольское положение почти нетерпимым – тут такой пронизывающий мороз, что с ним нельзя сравнить холод в Северной Америке, там он достаточно мягкий и терпимый». 

3-5 ноября. «В эти дни начал дуть ветер с юга, так что температура воздуха как весной. Творится черт знает что… Меня посетил господин Бау, который жалуется на то, что в Херсоне не за какие деньги иностранец не найдёт никакого комфорта. Бау, похож на большого ловеласа, всё рассказывал мне байки о жене врача, которая, кажется, красивая женщина и славится здесь своей красотой».

6 -7 ноября.  «В эти дни задул ужасный ветер с севера, который принёс снег, лед. Холод такой, что вот-вот погибнет невольница, которая недавно разродилась. Я послал ей вина и одеяло, всё что мог, потому что нет ничего даже для того, чтобы разжечь огонь, поскольку карантинная барка не может пройти сквозь шторм… Если бы не осталось немного хлеба и риса, то к остальным неудобствам присоеденился  также и голод. Ночью я вынужден был разбить сундук, и таким образом мы немного уменьшили холод… Вне жилища не видно ни души».

Утром 9 ноября Миранда получил наконец разрешение покинуть изрядно надоевший ему «лазарет».  «Где-то в 10 мы двинулись в путь, пересекши реку не без труда из-за очень сильного мороза. Потом мне пришлось ждать в течение часа на морозе, пока прибудет телега, чтобы доставить мои вещи к жилью».  Воспользовавшись гостеприимством своего товарища по карантину французского купца Ру, он по-селился в  квартире, которую тот снимал. Первым делом Миранда нанес визит Текели. Профессиональный вояка, участник Семилетней и русско-турецкой войн, осуществивший в  1775 году операцию по ликвидации Запорожской Сечи, держал себя с гостем вполне корректно, но был немногословен  (может быть потому, что, по воспоминаниям Миранды, не владел толком ни одним языком, кроме своего родного хорватского). Затем дон Франциско отправился к заместителю командующего генерал-майору А.Вяземскому, которого не застал дома. Столь неудачными оказались визиты к начальнику морского арсенала капитану 1-го ранга Н.Мордвинову и инженер-полковнику Н.Корсакову (последний является, по мнению многих историков, реальным строителем города). Но в ответ они незамедлительно сами явились и засвидетельствовали своё почтение гостю. Со всеми тремя у Миранды сразу же сложились доверительные отношения.  «Мы пообедали в жилье господина Розаровича, где была большая компания коммерсантов (по крайней мере, таковыми они себя называли)…Вечер – дома, мороз дьявольский». 

11 ноября. «Сегодняшний день провел дома, потому что плохая погода, улицы Херсона стали непроходимыми из-за грязи, которая имеет глубину  около фута…».

12  ноября. «Сегодня ждал мосье Жан-Поля Ван-Шутена, который должен был прибыть на своём экипаже, чтобы поехать в греческую церковь… Он не явился до первого часа, и мы пошли к нему обедать. Было много людей и среди них – генеральный консул Польши господин Саллоцкий и господин Бенсон, англичанине за происхождением. Товарищество было до вечера…».

14 ноября. «Никак не могу найти себе слугу. Приходил один итальянец, но пришлось его уволить, потому что плохой был слуга. Погода с каждый днем хуже, дождливая и холодная… Я обедал у Розаревича, где пребывал до самого вечера, затем в сопровождение его жены пошел в дом князя Вяземского, который принял меня с большой любезностью.  Тут был также князь Долгорукий и его жена, княгиня (она – еврейка по происхождению и, чтобы выйти замуж, выкрестилась).

Наиболее важное значение имели для Миранды  тесные дружеские связи с семьей Вяземских. Князь А.Вяземский (отец знаменитого в будущем русского поэта Вяземского) был типичным просвещённым русским вельможей второй половины XVIII века. По приглашению Вяземских их новый друг 5 декабря поселился у них в доме.  А пока….

Отвратительная погода и непролазная грязь не помешали Миранде в первые же дни осмотреть город. О Мордвинове и  Корсакове Миранда  написал: «Оба они –люди, которые могут сделать честь самой превосходной нации на земле».

18 ноября. «Господин Корсаков показал мне солдата, экипированного для службы в артиллерии, что, как по мне, очень хорошо: каска или шлём из латуни для защиты от удара саблей, шпага очень короткая, широкая, с хорошим острием  и лезвием, служит для всех потребностей солдата. Вообще, все эти войска одеты с очень хорошим вкусом, военной  необходимостью и в соответствии  климату. После обеда мы слушали музыку в исполнении достаточно хорошего полкового оркестра. А потом я развлекался с господином Корсаковым разговором о военном искусстве, в котором, как мне кажется, он очень хорошо подготовленный  и усовершенствуется в нем с откровенным наслаждением. В этой же время другие развлекались игрой в карты и лото, которые в этой стране являются общераспространенными. Вечером  посетил архиепископа Евгения, с которым  имел длительную и приятную литературную беседу. Он показал мне издания, недавно присланные из Петербурга и подарил также свой труд, написанный с большим смыслом  и эрудицией. Этот прелат был профессором  из Лейпцига… Потом я пошел домой, чтобы перечитать в Тотта о татарах, без сомнения, наиболее непредвзятую часть его воспоминаний».

19 ноября. «Сегодня ко мне заглянул многоуважаемый Евгений и мы разговаривали  до 12-ти часов… Я пошел  обедать с господином Ван-Шутеном, где было несколько особ и среди них  такой себе Кейслер, немец, у него недавно украли деньги, которые он держал у себя дома… Сегодня наконец у меня  появился слуга – лифляндец».

23 -25 ноября. «Было потеряно судно капитана Пации, которое, кажется, стояло на якоре в реке неподалеку, но плавающие льдины его раздавили и весь груз пропал».

26 ноября.  «Вместе с Ван — Шутеном, который разыскал меня, мы посетили церковь, где было много народа. А пение (единственный вид музыки, который допускают православные) – достаточно приятные».

1 декабря  Миранда с адютантом князя Вяземского, господином фон Зеельгорстом осматривал полки. « Российский полк в действительности напоминает небольшое поселение со всем необходимым для самостоятельного существования и готового двинуться с места в любой момент по приказу. Нет ни одного ремесла или работы, мастеров, которых бы не было в полку, но самым удивительным является то, что каждый из солдат изучает ремесло без какого то либо учителя или стимула, кроме палки, которая в любой момент готова упасть на спину, впрочем, он учится и делает то, что ему приказывают. Невозможно представить, но упомянутый метод действует безотказно… Каждая рота квартирует в одном бараке, который у нас навряд ли поместил 40 человек. Печь для хлеба размещена посредине и служит одновременно грубкой для обогрева помещения, нет никаких полок для сборов или что-то подобное. Приятно видеть опрятность, с которой войска берут на караул, как в одежде, так и в вооружении. Обмундирование выдаётся им всего раз в два года. Плата, как видно с предоставленных данных, очень мала, и потому солдат редко ест что-то другое чем хлеб с солью… Я пробывал еду, которую готовят некоторые из них, и установил, что хлеб, очень кислый и чёрный, и капусту,  холодную с уксусом, единственной приправой. Несмотря на такое питание, люди остаются здоровыми и сильными. Когда солдат работает на общественных работах, он имеет дополнительно 5 копеек, и всегда, когда приходит его очередь, он берет оружие, а другой работает на его месте, так попеременно они то берутся за оружие, то обрабатывают ниву. Среди них много женатых, они делают себе хижину (подобную  пещере ), где живут со своей семьей… Видно и других, которые работают в кузнях, столярных мастерских и т.д. Офицеры каждой роты живут рядом в одном бараке  с перегородками, который построен против барака каждой роты. Все они сооружаются или из утрамбованной земли, или из кирпичицы, дёрна и т.п., крыша — под соломой, а деревянные конструкции – из хорошей древесины. День был прекрасным  и мы продолжили экскурсию посещением госпиталей, которые находятся на расстоянии одной мили от города. Они неплохо построены и распределены, но воздух внутри нечистый и даже, как мне показалось, чумный, из-за отсутствия опрятности».

3 декабря. «Обедал в большой компании дам и высших офицеров в доме князя… Я развлекался разговором с Макиунси, итальянцем, которым был начальником и поводырём итальянской колонии в этой стране… в результате из 1300 колонистов остается сегодня всего 250, а организатора чуть было не повесили. Наверное, были серьёзные недостатки в этой акции. Другим колонистам –грекам, немцам и другим – выпала (с некоторыми отличием) такая же судьба, потому в Крыму остается, по всей видимости, только 300 семей греков, а в Херсоне – 6. Относительно татар, то их в Крыму сейчас где-то 30000 из 40000, которые, как говорят, жили раньше… Последних к бегству толкнул, наверное, не религиозный фанатизм, а главным образом плохое отношение российских офицеров и насилие над их женами, последнее для магометанина — святая вещь. … Мой славный товарищ мосье Ру пел бордельные песни дочкам Розаровича, девушкам 14 и 15 лет, принося вред их добродетели и доброму имени. Будь проклят дьявольский французский характер и тот, кто поселил меня с человеком  без воспитания и  манер».

5 декабря. «Наш князь (Вяземский) с другими офицерами пришли домой после обеда в значительном подпитии, они рассказывали, что оставили Текели не меньше пьяным (трудно поверить, какое количество водки с чаем, этот немолодой человек пьёт чашками без того, чтобы ему стало плохо). Заздравные тосты были: 1-й за императрицу, 2-й – за великого князя и императорскую семью, за каждого с присутствующих генералов, офицеров».

Безусловно, что Миранда помышлял встретиться с первыми особами государства. Собираясь покинуть Херсон, 9 ноября он встречает адютанта Светлейшего князя Григория Потёмкина итальянца Боджо.  Последний сообщил, что выезд Екатерины  II из столицы намечен на 2 февраля будущего года, а когда прибудет Потемкин в Херсон, чтобы подготовить визит императрицы – он не ведает. Погода ухудшилась. Ехать нельзя.  Миранда ждёт.

11 декабря. «После обеда я сел в дрожки, чтобы посмотреть на сад императрицы, который распланировал Корсаков за 3 версты отсюда.  Нет сомнения, что его упорядочено со вкусом и знанием дела. Оранжерея или теплица, содержит некоторые экзотические растения, и она очень хорошо упорядочена. Эти дрожки здесь являются единственным видом экипажа для общественным потребностей, они очень подвижны и дешевые (за поездку в любую часть города платят 5 копеек), хотя они без верха и открыты для грязи, которая летит из-под колёс».

14  декабря. «Этот день был щедрый на мороз и снег, а потому мы не выходили. Вечером принимали визитеров – мосье Фабра и его жену – негоцианта этого рынка, он уроженец Женевы. Недавно с ними случился  досадный случай. Они находились вместе с одним приятелем и матерью жены на даче, где тогда жили, на достаточном расстоянии отсюда. На них внезапно напали какие-то казаки-разбойники… Муж бросился бежать и запрятался, оставив свою жену и всё другое, приятель попытался защитить,  был ранен и  избит. Мадам Ф. связали ноги и руки, Бог знает, что случилось с её телом. Мать также…».

         К Херсону начали подтягиваться войска – готовились к встрече всисильного сановника князя Григория Потемкина.

26 декабря.  «Мы были на обеде у господина Неклюдова, полк которого лагерем стоит за 3 версты. Поражает с каким мастерством работаю солдаты, чтобы разбить лагерь в пустыни…За столом было более чем 25 человек и главное дамы, жены военных, среди них. Еда была роскошной, а десерт  — настолько хорошим, что в нем были даже изысканные продукты со всего мира. Мы слушали очень хорошую музыку. Потом были танцы и всякое другое. Танцевали полонезы и греческие танцы, я поехал домой раньше, чтобы почитать с Корсаковым».

28 декабря.  «У нас на обеде был генерал-аншеф Суворов, который приехал на два дня в составе свиты князя Потёмкина. Был Текели, Штакельберг – весь цвет гарнизона. Первый сделал мне много комплиментов, но он показался мне очень ограниченным. Говорят однако, что этот человек очень  смышленный в военном деле, его награждено 3-мя орденами, один из которых он получил за взятие крепости на кавказких кордонах, о чем сообщил императрицы таким двухстишьем:

Слава Богу, слава Вам.

N … взят и я там.

 Когда заходило солнце, мы услышали артиллерию, которая сообщала о прибытии столь желанного князя Потёмкина. Весь военный люд отбыл ему навстречу после прибытия авизного судна».

30 ноября состоялась официальная встреча князя Потемкина с местной, как сейчас говорят, элитой, на которой Миранда был представлен повелителю Таврии.  Потемкин спросил у иноземного гостя, в чем его нужда. Миранда ответил, что он хотел лишь засвидетельствовать свое почтение. Потемкин задал вопрос, как долго Миранда был в Контатинополе, когда у него будет свободное время. «Боже мой какая толпа подхалимов и проходимцев!… Но было нечто, что меня развлекло, а именно — разнообразие одежды присутствующих: казаки, калмыки, греки, евреи ( кстати, последние поднесли ему на больших подносах из серебра хлеб-соль, без сомнения –обряд гостеприимства)… Потом я пошел домой, где уже были князь и княгиня Вяземские, они рассказали мне, что  Потемкин много расспрашивал обо мне…».

31 декабря.  Пришел князь Вяземский и повторил мне, что князь Потемкин желает видеть меня, в потом – один из адьютантов князя Потёмкина с приглашением провести вечер в его товариществе. Я приказал найти мне шпагу, по требованию моего приятеля и особенно княгини, чтобы скорее всего ей сделать приятное… Боже мой, что за мелочи и глупости!…Наконец перед моим прибытием все было открыто, адьютанты проводили меня до самого покоя  его высокости, он поднялся, чтобы очень любезно приветствовать меня и предложил мне сесть…Нассау сидел с правой стороны от него, разговаривая с ним конфиденциально, мы втроём выпили чай, приготовленный собственоручно самим Потёмкиным, который задал мне несколько обычных вопросов относительно испанской Америки, расспрашивал меня о моём отечестве. Нассау спрашивал меня, путешествую я по приказу двора, или  собственного удовольствия, и про другие вещи в таком же духе…В этот момент зашла графиня Сиверс, проститутка, хотя и из порядочной семьи, вела такой образ жизни в Петербурге, и переехала в Кременчук, где никто не видел… Теперь она заприятельствовала с князем. Она ездит с ним как его б… и все спешат угождать ей. Она живет в доме коменданта крепости. Гибаль – ей адъютант, а Румянцев, Насау и губернатор Кременчука льстят ей откровенно и унижительно…Когда князь зашёл, он поцеловал её и посадил с правой стороны от себя. Говорят, он ложится с ней в постель без особых церемоний. Потом пришли музыканты в составе пяти человек. Играли музыку Бокерини. Князь спросил меня, понравилась ли мне эта музыка. Мы начали разговор о достоинствах этого автора, которому он отдает предпочтение перед Гайдном, считает, что его квартеты наилучшие…Генерал Суворов подошёл ко мне, чтобы надоесть бессмысленными вопросами. И князь сказал ему, чтобы он замолк…».

Миранда  понравился Потемкину, и тот стал регулярно приглашать его к ужину. За столом они вели беседу преимущественно на политические темы. Потемкин пригласил Миранду в поездку по Крымскому полуострову. Часами они сидели рядом в карете, мчавшейся по дорогам Тавриды. Не один вечер провели в доверительной беседе с глазу на глаз. О чём разговаривали эти два разных человека? Насколько можно судить по записям Миранды, речь шла большей частью о различных аспектах международного положения. В окружении Потемкина не могли не заметить, насколько ему пришелся по душе невесть откуда взявшийся чужеземец. «Князю теперь сопутствует принц Нассау и гишпанец граф Миранда»,- сообщали депеши.

P.S. Франциско Миранда был предан своими соратниками по революционной борьбе. Посаженный на цепь с железным ошейником в тюремное подземелье, тяжело больной, умер 14 июля 1816 года.

Виталий Москаленко