Убедить родителей вакцинироваться? Не смейтесь над их аргументами, а покажите пример

                                                                                                                                     «Не верю ни вакцине, ни государству» Война за вакцинацию мамы в нашей семье длится с июля. Возможно, мы ее уже проиграли, но пока не сдаемся, ожидая спада нынешней волны. Сейчас категорическое «нет» аргументируется опасностью заразиться в поликлинике, «а так-то я никуда не хожу, значит, ничего мне не грозит». Летом к этому присоединялся еще ряд причин.

Главная — хронический «букет», нажитый за 74 года, в виде диабета II типа, гипертонии и аллергии. Казалось бы, то, что должно было стать основным показателем и стимулом к вакцинации, стало причиной непреодолимого страха перед нею.

Далее шло недоверие к собственно вакцинам — «в прежние времена их по пять лет разрабатывали, а тут за полгода изобрели, толком не проверили и колют неизвестно что».

Из этого вытекала боязнь побочных эффектов, неперешибаемая никакими подсунутыми статьями, пересказами бесед с эпидемиологами и инфекционистами. А вот случаи из телевизора «умер после вакцины» заходили, как дождь в сухую землю. И не важно, что причина смерти еще неизвестна, страшные три слова производили прочный эффект отторжения.
            
Еще одним контраргументом стала невозможность качественно обследоваться перед прививкой для исключения возможных рисков.

Причина отчасти справедливая: мама живет в маленьком городке, где после всех реформ районная больница скукожилась так, что скоро будет напоминать фельдшерский пункт. Врачи бегут, оставшиеся пашут как загнанные лошади и не могут или не хотят уделять внимание всем пенсионерам, которые мечтали бы детально побеседовать о вакцинации или обследоваться перед ней.

Ну, и всесезонной причиной стало глобальное недоверие или даже неприятие всего, что говорит и делает власть. Наших родителей, как ни крути, аполитичными не назовешь — они смотрят, слушают, делают свои выводы, помнят о том, кто что обещал и предлагал, анализируют — и разочаровываются. И здесь спорить совсем трудно.

Но мы продолжаем — спорить, уговаривать, признаюсь, даже пугали, но одумались, хотя статистикой делимся. Пока сошлись на том, что после спада волны отвезем ее к «хорошему доктору», который выслушает, обследует и вынесет вердикт, делать прививку или нет.

Ну, как «сошлись» — мама просто перестала протестовать и аргументировать и говорит: «Хорошо, посмотрим». И я не знаю, надеется ли она на то, что мы отстанем, что изобретут надежную вакцину без побочек, что эпидемия наконец закончится или что она не доживет до момента, когда собственные дети потащат ее на такую страшную прививку.

Как помочь родителям справиться со страхом Разговоры о необходимости вакцинации потребуют недюжинного терпения. Вспомните, как мама в детстве перед прививкой от какой-нибудь кори уговаривала вас и объясняла, почему это нужно сделать. Пришло время нам вести себя, как взрослым, а им — как детям.

Вспомните, как мама в детстве перед прививкой от какой-нибудь кори уговаривала вас и объясняла, почему это нужно сделать. Пришло время нам вести себя, как взрослым, а им — как детям.

— Необходимо говорить. Разъяснять. Убеждать. Быть готовым преодолевать сопротивление. Но не высмеивать! — советует психотерапевт Александр Макуха. —  Относиться к их страхам с сочувствием и пониманием. Только без жалости и без раздражения. Помочь принять пугающую реальность и принять все доступные меры для безопасности.
            
По мнению Александра Родинского, профессора, доктора медицинских наук, директора Еврейского Медицинского Центра  JMC, руководителя Днепропетровского областного центра вакцинации при Меноре, убедить своих родителей вакцинироваться можно только на примерах.

— У каждого из нас уже есть среди родственников и знакомых переболевшие. И переболевшие тяжело. Многие из нас знают и тех, кто не справился с болезнью. Угроза тяжелого течения заболевания очень реальна, и нужно сделать все, чтобы ее избежать. Есть реальная статистика роста заболевших, и среди них подавляющее большинство — не вакцинированные.

К сожалению, противники вакцинации не верят этой статистике. Но я вас уверяю, что она полностью достоверна. Убеждать нужно на своем примере. Прежде, чем уговаривать своих родителей, нужно вакцинироваться самим. А если нужно, то проявлять настойчивость.  Вакцинация на сегодня действительно спасает жизни. Мы, медики, видим это каждый день.

Кстати, «работает» и пример болезни: многие пожилые люди сделали прививку после того, как тяжело переболели их дети или близкие родственники. Столкнувшись с бедой лицом к лицу, понимаешь опасность гораздо отчетливее.

Срабатывают и жизненные необходимости: например, введение ограничений на транспорте, по которым поехать из Харькова или Днепра к внукам в Киев теперь можно только по сертификату.                        
         Обезопасить главную группа риска не получилось Несметное количество подобных историй, когда взрослые дети не могут убедить пожилых родителей хотя бы так уберечься от болезни — ярчайшая демонстрация провала вакцинальной кампании в Украине, о которой еще с конца лета говорили эпидемиологи, иммунологи, ученые и врачи. Теперь это просто подкреплено цифрами: более 98% умерших от последствий коронавируса старше 60 лет были не привиты, в этой же категории 60+ сейчас вакцинировано лишь 15,4% человек.

Государство с сомнительным успехом все лето гналось за вакцинальным планом в лучших советских традициях «пятилетку за три года», но ему все время что-то мешало: то длинные праздники, то отпускной сезон, то несознательные граждане. А про главную группу риска как-то в этой гонке забыли. Нет, в релизах МОЗ и на заседаниях Рады «особое внимание к вопросу защиты пожилых украинцев» регулярно озвучивалось, только на деле ничего не происходило.
            
А им нужно было объяснять и раскладывать по полочкам — от хронических болячек до побочных эффектов прививки. И придумать, и организовать, кто это будет делать, когда и как. Но только в середине октября МОЗ анонсирует, что скоро обнародует перечень противопоказаний к вакцинации — не поздновато ли? И кто старикам его будет разъяснять?

А из моего собственного соцопроса по родителям друзей и знакомых понятно, что камнем преткновения для большинства стала именно многообразная хроника, которая есть у всех, и из-за которой они боятся прививаться.

Маме моей подруги — 67, она медсестра в районной поликлинике и не вакцинируется, потому что не знает, как отреагирует ее онкология. Пять лет назад женщине прооперировали вовремя «схваченный» на I стадии рак груди.

— Я честно пыталась проконсультироваться с нашим онкологом — он разводит руками,  — рассказывает Людмила Васильевна. — В интернете ничего конкретного не нашла, в телевизоре говорят, что с онкологией вакцинироваться можно. С этой болячкой нас таких в поликлинике пятеро, прививку никто не сделал. Нам, конечно, и увольнением грозили, но куда им деваться — кто работать будет? У меня со стажем в 47 лет зарплата — 4800 грн, кого ж они на мое место найдут? А недавно нас собрала старшая медсестра и объявила, что звонила в областной онкодиспансер, и там сказали, что всем можно. Но ведь диагнозы, стадии, организмы у всех разные — как же можно про всех «оптом» говорить?

Тем временем Минздрав проводит «круглые столы», собирающие экспертов всех мастей, призванные решить, как же подстегнуть вакцинацию пожилых, и, как выразился Виктор Ляшко, «минимизировать расстояние между вакциной и людьми». И новая идея в том, что здравоохранению должны помочь местные власти и руководители громад, задача которых — предоставить достоверную информацию о вакцинации и последствиях болезни и «приблизить» услугу к людям.

Отказ прививаться — реакция адаптации психики А пока чиновники придумывают новые способы взбадривания, старики, пытаясь преодолеть страх смерти, выбирают позицию «я в домике».

Известный американский психолог Дэвид Кесслер считает, что масштабные негативные изменения в жизни люди переживают так же, как они переживают серьезное личное горе.

В своем нашумевшем интервью изданию Harvard Business Review в самом начале пандемии он говорил: «И здесь сначала идет отрицание: вирус не страшен, со мной ничего не случится. Затем гнев: кто смеет лишать меня привычной жизни и вынуждать сидеть дома?! Потом попытка найти компромисс: окей, если после двух недель социального дистанцирования станет лучше, то почему бы и нет? Следом приходит печаль: никто не знает, когда это кончится. И, наконец, принятие: мир теперь вот таков, надо как-то с этим жить.

Сила приходит с принятием. Оно дает контроль над ситуацией: "я могу мыть руки, я могу соблюдать безопасную дистанцию, я могу работать из дома".

Но это принятие дается иногда слишком тяжело. Некоторым не дается совсем. Почему и что с этим делать?

— Человек — существо исключительно высокоадаптивное. Мы приспосабливаемся к самым разным условиям жизни. И в отличие от животных можем осознанно управлять своей приспособляемостью, — поясняет психотерапевт Александр Макуха. — Можно увеличить ее, а можно и свести на нет.
                           
Сила приходит с принятием. Оно дает контроль над ситуацией: "я могу мыть руки, я могу соблюдать безопасную дистанцию, я могу работать из дома"
                                        
Есть адаптация физиологическая — это способность организма поддерживать состояние, нужное для выживания и развития. Так наш иммунитет защищает нас от вредных веществ и микробов. А есть адаптация психологическая, созданная эволюцией для защиты психики от травмирующей и зачастую невыносимой реальности.
            
По словам психотерапевта, это мощный инструмент, который действует эффективно и почти без участия сознания. Но и у него есть свои минусы. И отказ прививаться — тоже реакция адаптации психики.

— Механизмы адаптации психики к плохим переживаниям психологи называют «психологические защиты» — это способы, которые неосознанно использует человек для обработки/переживания негативных чувств , — говорит Александр Макуха. — Их много, но нас будут интересовать лишь несколько.

Спрятаться и обесценить Способ первый – ОТРИЦАНИЕ, или «этого нет»!
Когда человек просто отказывается признавать что-то, что его расстраивает — «вы все врете!». Или «это не правда, этого не может быть!» Это когда не признают, «не видят» очевидного предательства близкого человека или отказываются признавать тяжелый диагноз — «я не болен!»

Те, кто отрицает опасность заражения и болезни, на самом деле таким образом спасаются от своего страха. Ведь если признать и осознать масштабы опасности, то чувство страха будет очень болезненным. Лучше от него «спрятаться», просто отрицая, что опасность существует.

На первый взгляд, это кажется детским и смешным. Но не спешите смеяться! Ведь на другой чаше весов «признания» лежит сильное негативное ощущение страха, которого человек хочет избежать.

— Повлиять на это можно рассказом о том, какие реальные меры можно предпринять, чтобы свести риск заражения к минимуму,  — советует наш эксперт. — И что нужно предпринять, если заболеешь. Это не просто. Потому что у такого человека формируется совершенно искренняя вера в «спасительное убеждение». А утверждение «я верю» формирует особенное состояние психики, когда все, что не согласуется с предметом веры, отрицается с порога. А вся входящая информация тщательно отбирается и остается только то, что служит сохранению веры. Так что «достучаться» бывает очень трудно.

Это похоже на следующий способ защиты психики — вытеснение.

Способ второй – ВЫТЕСНЕНИЕ, или «я этого не слышал!»
Травмирующая информация просто «забывается», «не слышится». То есть услышал, но не сделал негативную информацию руководством к действию — «забыл».

Люди «забывают» надевать защитную маску в общественных местах, сходить сдать тест, обратиться к врачу — «Ой! Сегодня забыл, завтра схожу!»

Способ третий – РАЦИОНАЛИЗАЦИЯ, или «я знаю, как на самом деле!»
Вначале поведение — потом объяснение. Но причина поведения все равно в другом. То есть не «я просто боюсь», потому что непереносимо чувствовать себя беспомощным и под угрозой, а «я принципиально этого не делаю», потому что «вот такие у меня аргументы».

— Важно понимать, что человек на самом деле уверен в своих аргументах, — говорит психотерапевт. — Он лишь скрывает от себя тот факт, что тщательно собранные им «надежные факты» спасают его от страха и неопределенности.

Способ четвертый – ОБЕСЦЕНИВАНИЕ, или «ерунда этот ваш вирус!»
Если тяжело переживать страх перед чем-то, то надо уменьшить ценность этого — обесценить. «Неправильная вакцина», «неправильная статистика», «нам все врут», «вы сильно преувеличиваете опасность!». Или обсмеять, например. Смешное уже не так страшно.

И это лишь некоторые «уловки», которые использует психика человека, чтобы не сталкиваться с пугающей реальностью.

ВМЕСТО ВЫВОДА
Как видим – способов, с помощью которых наша психика пытается спрятаться от реальной проблемы – множество. Поэтому тем, кто продолжает «прорабатывать» родителей, психологи советуют быть максимально деликатными и терпимыми. Наша задача – окружить их вниманием и любовью и постараться если не снизить, то хотя бы не увеличивать тот уровень стресса, в котором они сейчас находятся.

Важно, чтобы они видели перспективы – любого вида и масштаба, хоть летнюю поездку на море, хоть высадку новых цветов на даче, хоть грядущую свадьбу внука. Главное, чтобы им было, чего ждать, и чтобы они не сомневались в своей нужности семье.

Ведь многие старики отмахиваются от прививки с аргументацией «жизнь прожита, сколько там мне осталось». Убеждайте, что впереди еще ого-го сколько хорошего, и в этом хорошем уже вам нужно, чтобы они были рядом.

КП в Украине