Итоги двух дней слушаний по делу Мангера — Адвокат

Итак, вот итоги 2 дней прошедшего суда. 

В своем Фейсбук подводит промежуточную черту адвокат экс-главы Херсонского облсовета Владислава Мангера Дмитрий Ильченко.

Напомню, что всё обвинение Мангера основано на показаниях свидетелей, которые входят в так называемую «Банду Павловского». Про банду придумала не защита — прокуроры предоставили в суд справку о том, что все эти свидетели получили подозрение в создании преступной организации, лидером которой является Павловский. И вот все эти свидетели дружно дали показания. Показания, которые, как утверждал прокурор, были «Против Мангера». Впрочем, свидетели разочаровали прокурора.

Первым был допрошен Васянович. Он в банду Павловского не входил, а занимался тем, что привез на место преступления исполнителя. Васянович четко заявил, что ни про какого Мангера ничего не знает. Торбин сказал им, что нужно сломать Катерине Гандзюк руку или ногу за то, что она «сепаратист в вышиванке», «коррумпированная чиновница» и «плохо отзывается об участниках АТО». В доказательство показал Фейсбук, где Гандзюк называла участников АТО «Ряженными титушками». Когда они не смогли придумать, как сломать руку или ногу то Торбин согласовал вылить кислоту на ноги. Исполнитель «перестарался», что и привело к трагедии. То есть показаний против Мангера свидетель Васянович не дал.

Затем допросили Павловского. Напомним, что в декабре 2018 года Павловскому предъявили подозрение в организации убийства Катерины Гандзюк — преступления, за которое максимальное наказание — пожизненное лишение свободы. После нескольких месяцев в «подавалах СБУ» Павловский дал показания о том, что однажды к нему забежал перепуганный Левин и стал кричать «Это мы, это мы заказали Катю Гандзюк. Мы с Николаевичем». И после этого подозрение с Павловского снимается. Павловский, правда, так и не смог объяснить — почему он решил сначала провести несколько месяцев в СБУ, а лишь потом рассказать об этой истории. В декабре 2019 года Павловсикий, на специально созванном заседании суда заявил, что все предыдущие показания дал под давлением и никогда такого не было. А вот сейчас снова поменял показания.

Итак, на суде Павловский снова рассказал, как к нему забежал перепуганный Левин и сообщил, что это он и Николаевич заказали Торбину нападение на Гандзюк. А потом попросил Мангеру об этом не рассказывать об этом. При этом Павловский сообщил, что никаких общих дел у него с Левиным не было, доверительных отношений между ними тоже не было, чем Левин занимается Павловский не знал. Почему Левин решил ему рассказать о преступлении — не знает. Почему просил не рассказывать Мангеру — тоже не знает. Ещё Павловский заявил, что никогда не жаловался на условия содержания в подвалах СБУ и что условия в СБУ очень хорошие, его там лечат от разных болезней. Правда, во время показаний Павловского вокруг него стояло кольцом 5 офицеров СБУ. И увезли Павловского обратно в подвалы СБУ. Почему от Павловского за время его сидения в СБУ поступили десятки жалоб — на пытки, на отсутствие лечения, на то, что в течении 3 месяцев не закрывалась форточка в его камере — не объяснил. Не смог вспомнить Павловский и того, как жаловался Уполномоченному по правам человека на то, что работники СБУ, отказывая ему в личении, сделали Павловского инвалидом — из-за постоянного холода и сквозняка в камере Павловский заработал артроз, который полностью уничтожил два сустава. Ничего не вспомнил Павловский и о своем «падении в душе» — когда на суд его привезли с разбитой головой. Короче, со слов Павловского, у него в СБУ было все хорошо.

И тут случилось неожиданное — Левин достал два листика бумаги и показал их Павловскому. Спросил, его ли это почерк. Павловский ответил, что его. Затем Левин озвучил письма. Павловский, находясь в подвале СБУ, умудрился передать Левину, которого содержали там же, записку. В записке Павловский писал, что не уверен, что доживет до суда. Жаловался на то, что его никто не лечит. Рассказывал, как прокурор при нем говорил врачу, не писать в документах о плохом состоянии здоровья Павловского.

Как оказалось, таких писем Павловсикий написал Левину около 15 штук. Появление писем вызвало эффект разорвавшейся бомбы. Прокуроры стали требовать, что бы письма немедленно прекратили оглашать, ведь «нарушаются права Павловского».

Закревская начала громко кричать, что она протестует, так-как «ей ничего не было известно об этих письмах, а защита обязана раскрыть прокурорам все свои доказательства, а ей ничего не раскрыли». Видимо, Закревская забыла, что она в этом процессе не прокурор и ей лично никто ничего раскрывать не должен. Как и забыла, что защита вообще не была обязана раскрывать прокурорам эти письма.

Что интересно — на данный момент письма даже не приобщили к делу — их вернули адвокатам Левина. То есть суду не стало интересно, а как же так вышло, что свидетель заявил, что у него все хорошо — а сам писал письма о том, что скоро умрет и все плохо.

К слову в процессе очень эмоционального обмена репликами Павловский проронил: «Леша, ну ты же знаешь, я ничего другого сказать не могу». Как надо понимать эту фразу — оставим на усмотрение читателя.

Под конец Павловский заявил, что ни разу не было такого, что бы к нему прокуроры приходили без адвокатов. Суду было предъявлено письмо начальника ВЗДС СБУ о том, что прокуроры минимум 10 раз приходили к Павловскому без адвокатов. Павловский заявил, что этого не было. Видимо, начальник ВЗДС СБУ решил соврать.

Короче говоря, Павловский не сообщил ничего нового, по сравнению со своими показаниями 2018 года. Все та же история про «перепуганного Левина» который кричал про Николаевича. Хотя нет, один ньюанс добавился — теперь Павловский вспомил, что Левин не кричал, а просто взволнованно говорил. Видимо, этот ньюанс и есть те самые «железные доказательства» против Мангера.

На следующий день допросили Пилипенко. Пилипенко повторил свою историю о том, что однажды он через закрытую дверь слышал как говорили Левин и Торбин. Торбин при этом был пьяным. Так вот, через эту дверь было слышно, как Левин говорит «Николаевич не доволен. Когда вы выполните задание? Могут забрать деньги.» А Торбин ответил «Ребята работают, не переживай». О каком Николаевиче речь Пилипенко не знает. Так же Пилипенко сообщил, что ему известно, что Гандзюк сотрудничает с СБУ. Он видел, как она встречается с генералом Доценко. Также один раз он ездил и получал у Катерины Гандзюк талоны на бензин, 300 литров. Делал это по указанию Диновского, которому, в свою очередь, такие указания дал Данило Доценко.

Пилипенко, так же, сообщил, что ему ничего не известно о том, что Мангер как-то причастен к рубке леса. Зато рассказал о том, что в офисе Павловского за месяц до нападения активно и публично обсуждался вопрос необходимости облить Гандзюк зеленкой или фекалиями.

Последним был свидетель Брага. Этот свидетель был пойман адвокатами за тем, что активно переписывался с Пилипенко по поводу сути своих показаний. Во время допроса брага тоже рассказал, как слышал разговор Левина и Торбина про «недовольного Николаевича». Тоже признал, что понятия не имеет, кто такой Николаевич, а на Мангера подумал когда узнал, что Мангера подозревают.

Ещё сообщил, что в курсе, что областной совет запрещал рубку леса и что лесхозы судились с облсоветом. Утверждает, что запрещая рубку леса Мангер «помогал его рубить». Как — не объяснил. Ещё рассказал, что его знакомый Цигельник рубил лес не законно. И что Катерина Гандзюк хорошо общалась с Цигельником. А вот связать в одну кучу как такое может быть, что Гандзюк дружила с человеком, который не законно рубит лес и одновременно «борется против вырубки леса» с Мангером, который добивался полного запрета на вырубку — не смог. Сказал, что не знает и не помнит.

Ещё Брага рассказал, что ему угрожали по телефону. Позвонил голос и потребовал не давать показания на «уважаемых людей». Интересно, что показания про «недовольного Николаевича» Брага давал исключительно работникам прокуратуры и СБУ. Каким образом Мангер мог об этих показаниях узнать Брага тоже не знает. И никто не знает — почему-то уголовного дела против работников СБУ, которые «слили Мангеру показания» до сих пор нет. Ну а потом Брага решил продемонстрировать у себя в телефоне переписку его с Пилипенко. В переписке они общаются. И, помимо прочего, Пилипенко пишет Браге, что нужно срочно поговорить с прокурором Ущиповским и сказать ему, что нужно «двигаться по бизнесу» и для этого Пилипенко нужно выпустить из тюрьмы. А Брага с ним соглашается и потом отвечает, что все согласовал и Пилипенко выпустят. А потом Пилипенко реально выпустили. Забавно, не правда ли? Особенно с учетом, что один из прокуроров по делу Гандзюк вымагал из херсонского фермера деньги за то, что бы фамилия этого фермера не всплыла в деле. Причем фермер этот реально ни при чем — его просто пугали тем, что его назовут и «активисты» будут его «кошмарить».
Вот и все показания.

В сухом остатке — никаких новых показания не появилось. Ни одного нового факта не названо. Даже если все свидетели сказали чистую правду — они ничего не сказали о вине Мангера. Все эти «я услышал Николаевич и подумал, что это Мангер» — не доказательства. Все эти «мне рассказали, что это — Мангер» — тоже не доказательства. Закон гласит четко «Показания с чужих слов не допускаются». Свидетель должен лично иметь сведения, что заказчик — Мангер. Таких данных ни один из 4 допрошенных свидетелей не сообщил. Так что странно читать возбуждение отдельных СМИ о том, что «ААА, свидетели подтвердили вину Мангера».

А, напоследок самое веселое — все 4 свидетеля сообщили, что они Мангера не боятся и он им лично никогда не угрожал. Напомню, что сидит Мангер сейчас именно за то, что угрожал допрошенным за последние 2 дня свидетелям.

15 октября должен решаться вопрос о продлении содержания Мангера под стражей. Какие новые основания теперь придумает прокурор — будет интересно посмотреть.