Европейский эксперт: Санкции против России – максимум того, чем ЕС может помочь Украине

Не так давно во Львове прошел Lviv Security Forum – международный Львовский форум безопасности , в котором приняли участие политики, эксперты, политологи из Европы и США.

Во время форума сайт "Сегодня" пообщался с главой программы Восточной Европы и Евразии в Институте международных отношений в Риме Ноной Михелидзе. Эксперт рассказала о перспективах евроинтеграции Украины, надежности санкций против России, возможности введения миротворцев на Донбасс и т.п.

— Давайте начнем с итогов саммита Восточного партнерства, который недавно состоялся в Брюсселе. Как вы оценивает его результаты?

— Ожидания таких стран, как Украина, Грузия, Молдова, – тех, кто сталкивается с внутренними конфликтами и конфликтами с Россией, – предполагали, что в итоговом заявлении ЕС как-то предложит им перспективу членства в долгосрочной перспективе.

Позвольте мне быть более оптимистичной в том плане, что, когда мы говорим о Евросоюзе, мы должны анализировать все его решения в контексте того, что сейчас Союз столкнулся со своими главными вызовами. На данный момент нет правительства в Германии, через три месяца пройдут выборы в Италии с непредсказуемым исходом. У нас есть огромная проблема с миграцией. И я думаю, миграция стала одним из аспектов, который тоже повлиял на голосование в Германии и привел к тому, что сейчас там такая ненадежная ситуация.

Мы сталкиваемся и с растущей авторитарностью президента Турции Реджепа Эрдогана, это тоже вызывает серьезное беспокойство в Европейский Союз. И еще ЕС должен заниматься вопросом взрывоопасного Ближнего Востока.

И, с учетом этого контекста, естественно, Евросоюз не смог предложить более конкретные месседжи относительно перспективы членства. Однако, было подчеркнуто, что ЕС отмечает стремления Грузии, Украины и Молдовы и приветствует их европейский выбор. И я бы рекомендовала запастись стратегическим терпением в отношении ЕС и перспективы членства в нем. Я думаю, что сейчас важнее процесс, важнее внедрить соглашение о зоне свободной торговли и об ассоциации Украины и ЕС, а также продолжать внутренние реформы. У Украины много "домашней работы", которую нужно сделать. Поэтому, давайте не будем надеяться, что перспектива станет реальной завтра. Она не станет, давайте смотреть реалистично на вещи.

Но я не думаю, что это трагедия. Нужно продолжать реформы, а будущее появится. Может быть, будут четкие месседжи относительно перспективы членства.

— Есть мнение, что ЕС опасается реакции Путина. Это так?

— Я думаю, что до сих пор ЕС предпринимал смелые шаги в отношении России. В рамках ЕС сложно достичь единогласного принятия решений. Я думаю, что шаги, которые были предприняты с момента аннексии Крыма, являются довольно обнадеживающими. Давайте коротко подытожим, что было сделано. ЕС не признал аннексию Крыма, ввел санкции в отношении отдельных персон, причастных ко всем этим действиям в отношении территориальной целостности Украины. На дипломатическом уровне было приостановлено участие России в Большой восьмерке. Саммит, который планировался в 2014 году в Сочи (Россия), был перемещен в Брюссель. ЕС приостановил все диалоги относительно визовой либерализации с Россией. В июле 2014 года были введены секторальные санкции в отношении России, которые позже были продлены. Европейский cовет приостановил все двустороннее и многостороннее сотрудничество с Россией. И ЕС более-менее координирует свою санкционную политику с США.

С этой точки зрения, я думаю, что ожидать от Евросоюза большего, чем было сделано, сложно. ЕС еще подготовил глобальную стратегию по формированию политики в области безопасности, которая посылает четкие месседжи России.

— На этом саммите Украина пыталась добиться того, чтобы в итоговой декларации было упоминание России как страны-агрессора, но его не было. Почему?

— Понимаете, ЕС не является частью конфликта. Союз пытается быть посредником. Если назвать кого-то агрессором – это не оставляет пространства для маневра за столом переговоров. Я думаю, это было мудро со стороны ЕС – не называть Россию так. Это не значит, что Россия – не агрессор, но мы сейчас говорим не об этом. Я думаю, что со стороны ЕС не использовать жестких слов в адрес России – это дипломатический маневр, направленный на то, чтобы сохранить пространство для переговоров.

— Недавно Россия инициировала определенные подвижки в вопросе освобождения пленных. Стороны договорились об обмене по формуле "306 на 74". Но до этого обмены не происходили в течение последних 14 месяцев. Почему сейчас Россия решила это сделать?

— Прежде всего нужно сказать, что Минские соглашения – очень неудовлетворительные договоренности в том плане, что Украине невозможно их выполнить, да и России, я думаю, не интересно выводить силы с Донбасса.

Россия пытается продемонстрировать перемены в позиции по договоренностям, пытается показать Западу, что как-то она пытается выполнить свои обязательства, и этот обмен пленными – часть этой стратегии. Также Путин выступил с предложением о миротворческой миссии ООН на Донбассе. Но в Грузии тоже были миротворцы, и они, в основном, были российскими военными. Поэтому, я думаю, Украина должна с осторожностью относиться к подобным предложениям, и попытаться понять, что кроется за ними на самом деле.

В Минских договоренностях есть один парадокс. В них ни для кого нет интереса, – ни для России, ни для Украины выполнять их. С точки зрения ЕС, Союз, на удивление, сделал ошибку, привязав санкции к выполнению Минских договоренностей. ЕС точно знает, что Минск не может быть имплементирован. И в этом парадокс – обязательство, что санкции останутся до тех пор, пока Россия не выполнит Минские соглашения, продолжается. Что хорошо для Украины. ЕС будет продлевать санкции пока Россия не выполнит Минские договоренности, игнорируя то, что Россия никогда их не выполнит. Кажется, что ЕС будет сложно найти какое-то оправдание, чтобы не продлевать санкции. Таким образом, в Минских договоренностях есть и позитивные, и негативные стороны.

— Со стороны ЕС иногда звучат заявления о возможности частичной отмены санкций, если Россия постепенно будет выполнять Минские соглашения. Что вы об этом думаете?

— Я думаю, что под частичной отменой санкций имеется введу то, что, если Россия пойдет на уступки на востоке Украины, они отменят секторальные санкции. Я думаю, что санкции, которые были введены вскоре после аннексии Крыма, останутся. Но, знаете, эти санкции на самом деле не настолько важны. Я думаю, это имеется ввиду, когда в ЕС говорят о частичной отмене санкций.

— Все же многие члены международного сообщества заявляют, что Минск-2 – единственный дипломатический способ разрешить конфликт на Донбассе. Но он не работает так, как должен был. Может быть, Украина может как-то подтолкнуть Россию к выполнению ее обязательств?

— Я думаю, что Украина что-то может поменять только при помощи усиления своей стойкости, демократии, местного правительства, борьбы с коррупцией – делая свою "домашнюю работу". С другой стороны, я согласна, что Минские соглашения – не лучший вариант. Но, к сожалению, нет других достойный идей, так же и со стороны Евросоюза, новых предложений. И я не знаю, согласилась бы Россия на новое предложение. Поэтому, на сегодняшний день, я думаю, что статус-кво будет преобладать. Украине нужно научиться тому, как выжить с этим статус-кво.

Я думаю, что санкции – это максимум того, что Украина может получить от ЕС, помимо конкретных мер по усилению украинской демократии и стойкости. В вопросе войны, противодействия российской агрессии, в вопросе войск, я думаю, у Евросоюза нет способа помочь.

— Давайте снова затронем вероятность введения миротворческой миссии ООН на Донбасс. У Украины есть свое виденье этой миссии, у России – свое. С вашей точки зрения, как должна работать эта миссия?

— Я думаю, что она должна быть на самом Донбассе, а не на границе (линии разграничения сил – ред.), потому что она создаст новый статус-кво. Она создаст де-факто государство на Донбассе, – мы уже были свидетелями такого в Абхазии, например. Поэтому, в этом вопросе, с моей точки зрения, нужно быть внимательным в отношении того, кто будет членом этой миссии, кто будет действовать с миротворцами, и где миссия будет развернута.

— Как понятно сейчас, Россия не согласится на украинский вариант этой миссии, а Украина, конечно, не согласится на российский. Нужна какая-то альтернатива?

— Да, но, вопрос в том, как и кто это сделает.т

— Похоже, что вероятность введения этой миссии на Донбасс не находится в краткосрочной перспективе?

— Да, я сомневаюсь, что это будет сделано в ближайший период времени. В России грядут президентские выборы. Нужно подождать результата, – конечно, мы его знаем, – но я имею ввиду, что у России будет время заниматься чем-то, кроме выборов.