«Не гонитесь за наживой! Снизьте цены!»

Ежедневно и в жару, и в дождь, и в метель к автобусам, приходящим из окрестных сёл на Херсонскую автостанцию, со всех ног спешит группка людей. Толпясь и пихаясь, они профессиональными взглядами ощупывают багаж прибывших пассажиров. Узрев подходящую персону, подбегают к ней: «Что у вас на продажу?»

Нетрудно узнать в них тех, кто, не участвуя лично в процессе производства материальных ценностей, в данном случае – сельскохозяйственных продуктов, имеет от их перепродажи свой «кусок хлеба». Это перекупщики или, как их называли лет сто назад, барышники, маклаки. В советское время им присвоили хлёсткое, обидное для честного труженика имя – спекулянты.

В сущности, любую торговую операцию можно считать спекулятивной, ибо продающая сторона получает доход за счёт разницы между ценами покупки и продажи. Тем не менее были времена, когда дейст вия, подпадающие под определение «спекулятивные» и способ ствующие повышению существующих розничных цен в торговле, становились объектом административного и уго ловного преследования. В советский период нашей истории, в Уголовном кодексе имелась даже подходящая статья под названием «Спекуляция». Она дословно гласила следующее: « Спекуляция, то есть скупка и перепродажа товаров или иных предметов с целью наживы, наказывается лишением свободы на срок до двух лет с конфискацией имуществаили без таковой, или исправительными работами на срок до одного года, или штрафом до 300 рублей ». Что ж, наказание весьма серьёзное, особенно если учесть, что средняя зарплата тогда была около сотни рублей.

Впрочем, ещё задолго до советского времени перекупка и спекуляция чувствовали себя в Херсоне совсем неплохо. По крайней мере уже в 1899 году, в первый год существования в Херсоне ежедневной газеты «Югъ», на её страницах можно было отыскать целый ряд заметок о подобных явлениях: « Барышники на берегу покупают у рыбаков крупную рыбу за 1 рубль 20 копеек за пуд (16 кг), мелкую – 1 рубль за пуд. На базарах же торгуют 6–7 копеек фунт ». Нетрудно подсчитать, что, покупая рыбу за 7 с половиной копеек за кило, рыбные спекулянты наваривали на каждом килограмме почти столько же. Причём даже не особо напрягаясь. Конечно, в этом случае, в отличие от потенциальных покупателей, клан барышников в первую очередь был заинтересован в высоких ценах на местных рынках. « На базаре сильно вздорожала зелень. Цена за фунт (453 г) старого лука – 10 коп. вместо нормальной цены 3 коп. Молодой картофель – 6 коп. фунт вместо обычных 2 копеек », – жаловались на произвол торговцев газетчики.

Чтобы удержать цены на высоком уровне и не допустить к торговле сельских жителей, привозивших на рынки свой товар, барышники пускались на всяческие хитрости. Группируясь семейными кланами, устраивали «засады» далеко за городом – на дорогах, по которым сельчане спешили на торжище. Перекупленные ими на подступах к городу съестные продукты и домашняя птица немедля попадали на базар, но продавались уже гораздо дороже – по ценам, утверждённым неофициальной гильдией перекупщиков. « Очень часто, – писали местные газеты, – видишь сидящей на повозке городскую торговку, и это значит, что она закупила у деревенского продавца ещё за городом весь его товар. Торговца отправила в трактир, а сама учиняет продажу купленного на его же повозке. Весьма понятна поэтому та дороговизна, которая теперь существует на съестные продукты. Такая переплата на продуктах первой необходимости населению особенно дорого обходится ».

Если же сельские торговки добирались таки до торговых рядов, то здесь их ожидали другие крупные неприятности в виде «профессио налок» из всё того же клана перекупщиков. Эти полупочтенные матроны, завидя покупателя, громко и многоголосо на все лады принимались охаивать товар бедной сельской торговки. И вынуждали её после бесплодных попыток продать хоть что-то уступить им весь товар практически за бесценок. Не менее серьёзными были в начале ХХ века и проблемы в мясной торговле. Если в конце XIX века фунт мяса можно было купить за 10–11 копеек, то к 1907 году цена его выросла до 17 копеек за фунт. Этому было вполне логичное объяснение: скот, предназначенный для забоя, прежде чем попасть в мясную лавку, несколько раз переходил из рук в руки. Крестьяне продавали скот барышникам, те – приезжим из города откупщикам. Откупщики же гнали стада купленных животных на рынок в город, где скот забирали «кулашники», которые перепродавали его мясникам.

Разумеется, каждое звено этой цепи должно было заработать «копейку». И эта копейка потом тяжёлым бременем ложилась на плечи потребителя.Сцелью хоть как-то урегулировать рост цен городская дума ежемесячно стала утверждать цены на основные продукты питания – хлеб и мясо. Но, несмотря на принятые меры и грозившее в случае несоблюдения отпускных цен наказание, многие торговцы не спешили исполнять постановления городской власти. Цены продолжали расти, причём без всяких внешних причин, ибо нынешней привязки к доллару тогда не знали, а родной рубль твёрдо удерживал свои непоколебимые позиции. Полиция ежедневно составляла массу протоколов о нарушениях. А потом в местной прессе появлялся «отчёт» о проделанной работе: « По становлением г. херсонского губернатора за повышение цен на предметы первой необходимости подвергнуты наказанию: Зельман Короб – штрафу в 15 руб. или аресту на 7 суток, Пелагея Лестникова – 10 руб. или аресту на 5 суток – за повышение цены на молоко, Иван Савулиди – 15 руб. или аресту на 7 суток за повышение цены на хлеб. Иулиана Тихонова и Эля Баграт – штрафу по 10 руб. или аресту на 5 суток – за продажу подсолнечного масла свыше таксы… ».

И далее – ещё не менее десятка фамилий нарушителей. В борьбе с дороговизной появлялись в местных газетах воззвания к населению: « В каждом случае продажи продавцами продуктов по повышенной цене сообщать чинам полиции. Только этим путём можно искоренить зло, лежащее тяжёлым бременем на населении ».

Херсонский полицмейстер время от времени также издавал грозные постановления: « Несмотря на значительный привоз на местные рынки продуктов первой необходимости, цены на них повышаются с каждым днём, причём повышение это искусственно вызывается перекупщиками, практикующими широкий вывоз продуктов на другие рынки в других городах. Потому предлагаю г. г. приставам принять строгие и решительные меры к недопущению скупки перекупщиками предметов первой необходимости до 10 час. утра и с 5 час. пополудни ».

Далее следовал список карательных санкций, который, впрочем, не отличался большим разнообразием: штраф до 300 рублей или же тюремное заключение в течение месяца. Что и говорить, 300 рублей по тем временам были деньгами весьма приличными, однако даже страх потерять их не мог охладить стремления торговцев к наживе. Ситуация ещё более осложнилась, когда разразилась империа листическая война. Нарушение правильного товарообмена на внутреннем рынке страны послужило ещё большему вздорожанию самых необходимых жизненно важных продуктов. Уже осенью 1914 года херсонский губернатор барон Николай Гревениц подписал обязательное постановление, карающее за повышение цен штрафом до трёх тысяч рублей или тюремным заключением на срок до трёх месяцев. Но всё было напрасно: цены продолжали расти не по дням, а по часам. Уменьшение покупательной способности населения активизировало борьбу за каждого потенциального покупателя. Торговцы буквально из рук друг у друга вырывали оказывавшегося у их лавок и торговых мест беднягу, «отпуская при этом самую нецензурную брань и ругань. Особенно достаётся бесхитростному деревенскому обывателю, попадающему на рынок. Над ним ещё и потешаются, рвут за полы свитки, толкают в спину, а иногда и обворовывают», – писали о порядках на местных базарах херсонские газеты.

Мало того, не довольствуясь наживой, нечестные торговцы пускали в ход иные приёмы: обман, обвес и фальсификацию продуктов. Впрочем, продуктовая фальсификация была хорошо известна херсонцам ещё с незапамятных времен.

Читаем в «Юге» конца XIX века : « Фальсификация пищевых продуктов у нас вовсе не редкое явление. За последнее время на базаре стали появляться фальсифицированные молочные продукты. Молоко бывает почти наполовину разбавлено водой. Вместо масла продаётся смесь жиров. Тут есть и свиное сало, и телячье, и кокосовое масло, всё это сдобрено для вида настоящим маслом и молоком. Даже в аптекарских магазинах в ходу грубая фальсификация ». Что и говорить, даже в мирное довоенное время подобные действия нечестных дельцов, жаждавших наживы, здоровья населению отнюдь не прибавляли. Уже тогда нередко фиксировали случаи отравле-ния провансальским маслом, которое на поверку оказывалось техническим.

Александр ЗАХАРОВ, Гривна